Из Тени Прошлого (СИ)

Ответные вести, пришедшие из Алмаага в Деревню, были не столь восторженными, хотя Молох обрадовался им несказанно. Элбет писал, что государь был совсем плох и последнюю неделю не вставал с постели, почти потерял голос, не выходил из забытья. Алмаагский колдун требовал срочного приезда в столицу черноморского царевича, ибо последние месяцы Дарвин II постоянно вспоминал своего внука. Сборы в дальнюю дорогу не затягивались. Ортек вместе с Вином тронулись на юг в Горест, снабженные письмами и монетами. Уже тогда черноморец догадывался, что его ожидало в столице, уже тогда Молох и другие колдуны с надеждой взирали на возможного наследника морийского престола, одновременно при этом предостерегая его от раскрытия другим тайны своих чародейственных способностей. Колдун на престоле мог защитить таких же как он, наделенных силами и вечностью, но, раскрыв свои козыри преждевременно, он мог никогда не занять это высокое место и скатиться, как и другие чародеи, в яму неизвестности и забвения, а может быть сразу на полыхающий костер.

Оставив Дугласа на севере, где рудокоп намеревался осмотреться и обустроиться на побережье Великого моря у лесовиков, подальше от морийских земель, черноморский царевич и релийский граф возвратились в Алмааг. За прошедший год столица государства совсем не изменилась: то же бледно-серое небо, мелкий дождь, шумные мостовые, кипевшие торговцами и иноземцами улицы. Ортек не замедлил послать весточку Элбету о своем приезде, и путешественники были приняты в апартаментах колдуна во дворце, хотя при этом старались всеми силами сохранять в секрете свое появление в государевых палатах.

Дарвин II, который уже разменял при жизни восьмой десяток лет, выглядел как прозрачная статуя из мрамора с седыми длинными волосами и бородой. Элбет провел Ортека к деду потайными ходами, но встреча государя со своим внуком и наследником была короткой и молчаливой. Старик лишь слегка приоткрыл морщинистые веки, сквозь редкие ресницы поглядел на юношу и попытался пожать его руку, которой черноморец ласково дотронулся до сморщенной ладони больного. Дарвин пробыл в сознании еще несколько недель и с приходом весны ушел в царство бога Моря. Его погребальный костер соорудили на площади столицы Малой Мории, а прах развеяли над родным для государя островом, с его самого высокого мыса, выступавшего в Великое море, откуда по преданиям юная Аллиин, дочь Алмааг, высматривала берега материка, стремясь попасть в земли, где обитал её суженный, приходивший к ней во сне.

В траурные дни в Алмааг прибыли главы всех государств и провинций Мории. Надлежало представить нового государя и провести соответствующие религиозные церемонии по возведению его на престол. По традиции морян, титул главы морийского государства переходил к здравствовавшему принцу-наследнику, то есть к старшему в роду по наследственной линии. У одра умиравшего государя стояли его младший сын Гравин и внук, сын первенца Релия, Ортензий. Гравин, до того более восьми месяцев обитавший в далийской столице Оклин, приехал на остров лишь, когда до дворян дошли вести о том, что государь при смерти. Он и его супруга Авиа получили достойный прием в среде далийцев, которым раздавали обещания об уступках и льготах, о подавлении восстаний крестьян, к лету вспыхнувших в Амане с новой силой и в итоге оставивших юг Мории почти без зерна и вина. Однако алмаагцы смотрели на своего принца-наследника с явным сочувствием и сожалением, ибо за два с лишним десятилетия его бравых подвигов и деяний в памяти народа остались лишь картины пышных дворянских празднеств, во главе которых всегда был наследник, да неудачный поход в Рустанад для устранения межевых претензий русов к тонам, в результате которого все южане увеличили свои права в морской торговле. Совсем другое дело обстояло с молодым черноморским царевичем, изгнанником, который отправился за горы в поисках живой воды. Об этом странствии в городе уже слагали песни и поэмы, храбрец вызывал уважение и любовь, как у простого люда, так и у знати, и немалую роль в этом сыграл советник государя, колдун.