Из того ли то из города (СИ)

Видит Илья, плохо дело. Еще малость, и никакой князь народ не удержит. Больно уж заразительно сцепились богатыри. Пока еще, - это народ, - спорят промеж себя, кто одолеет, но коли уж до спора дошло, до побоища - рукой подать. А тут как раз одно к одному сложилось. Во-первых, Алешка с Добрыней обняли друг друга, ровно медведи, пыхтят, сопят, один другого опрокинуть норовит. Во-вторых же, гридень какой-то, из младших, ведро с водой тащил. Он, должно быть, его на варню волок, а как шум заслышал, не утерпел, заглянул. Ухватил Илья ведро, шаг шагнул, да и выплеснул его на богатырей. На беду, гридень за дужку ведерную зацепился, а Илья и не заметил. Вслед за водой на Алешку с Добрыней плюхнулся; не Илья, конечно, гридень. Те расцепились, тут Илья промеж них и влез. Ухватил за плечи, прижал к себе изо всей мочи, а ну, кончайте, говорит, ровно дети малые. А сам забыл, что у него шишка во рту, как с Добрыней договаривались, чтоб не узнали. Так и впрямь не узнать. Глядит князь, глазам не верит. Вроде как его богатыри, только какие-то побитые; у двоих глаза заплыли, у третьего - щека оттопырилась... Так двое только что на кулачки, а третьего-то когда приголубить успели?..

Илья же тем временем чувствует, неладно во рту-то, сплюнул шишку, поймал рукой, Добрыню выпустив, и бросил эдак в сторону. Да так неудачно бросил, что угодил тому самому греку, которого яблоком облагодетельствовать хотел, прямо в лоб. Тот так со скамьи и повалился. Бревном. Надо ж так попасть, не желаючи. Или...

Шум, гам тут поднялись, пуще прежнего. Как же иначе? По ком отгоревали, вот они - не сгинули, живехоньки. Пуще всех, конечно, Настасья рада. Кинулась к Добрыне, обнимает его, на шею вешается, а он сурово так на нее поглядывает, и будто чужой себя держит.

Не выдержала Настасья.

- Что бирюком смотришь? Говори прямо, что в вину мне ставишь?

- То и ставлю, - угрюмо Добрыня отвечает, - что при живом муже в замужество собралась. Да еще за братца моего названого...

Опешил Илья.

- Как так? - спрашивает.

- А вот так. Молва нас с Алешкой братьями сделала... Не всерьез. Мы хоть и далече один от другого, а то он мне на дороге попадется, то я ему... Вот опять пересеклись...

- Да ты выслушаешь, вконец, аль нет! - это Алешка встрял. - Нешто Настастья добром шла? Нешто я не супротивничал?

- Ты-то чего вступаешься? - Добрыня напустился. - Кабы не Илья, я б тебе... Ну да ничего, посчитаемся...

- Посчитаемся... - поддразнил его Алешка. - Потому и вступаюсь, что нет у нее перед тобой вины. Ни у нее нет, ни у меня. Мне моя Аленушка пуще света белого... Не своей волей свадьбу эту затеяли, князь повелел...

А князю чего? Он об земле радеет. Ему богатыри нужны. Пропали Илья с Добрыней, ни слуху о них, ни духу. Никого по себе не оставили. Тому же быть не должно, чтоб богатыри на земле нашей перевелись. Потому и решил, что и Настасья при муже, и Алеша при жене, и отчине польза. Такому же, чтоб против воли княжеской идти - не бывать тому. Он для того и князь, чтоб все блюсти. Ну а коли вернулись богатыри, живы-здоровы, так милости просим. Вместо свадьбы - по иному поводу пировать станем.

Конечно, не такими словами князь объяснился. Короче, но доходчивей. Кстати, что ты там, Алеша, про Аленушку какую-то говорил?.. Кто такая? Сестра Збродовчией? Лад с ней у вас? Вот и славно. Был пир свадебный, его и догуливать будем. Пожалуйте-ка сюда Аленушку... Где вы там, Збродовичи? Здесь ли? Князь вам честь великую оказывает, за Алешу свет Григорьевича сестру вашу сватает. Согласны ли?.. Вот и чудесно... Там как раз на подворье богатырском терем поставлен, для Потыка, ну да он погодит, его следующим женим. А терем тот - молодым.

Сумел князь дело миром уладить, сказать нечего... Так все повернул, что вроде как и обиженных нету. Кроме Михайлы, который ни за что ни про что терема лишился. Ну - он пока в отъезде, ему другой поставят. А князь, тем временем, и ему жену подыщет.

На другой день, к вечеру, Илья к Добрыне пошел. Надо ж как-то дело разрешать. Не век же им теперь с Алешкой друг на друга волками... По-дурному все связалось, ан как-никак, а развязалось. Чем кулаками махать, поначалу договориться как-то... Тем паче, что и кулаками-то уже намахались, побили друг дружку слегка. Интересно, в который уже раз?

Правду в народе говорят: ночная кукушка дневную завсегда перекукует. С Настасьей Добрыня уже помирился, это Илья сразу понял, как в горницу вошел. Иного и не ждал, если честно. Он потому чем свет один за конями к пещерке потайной отправился. Своего особо в конюшне, что для дружины назначена, поставил, а Добрыниного - на двор к нему привел.

Не хотелось Добрыне к Алешке идти, однако ж Илья уговорил. Хотела было и Настасья с ними увязаться, да сказали ей - не чествовать идут пару молодую, а на разговор. Вот как чествовать - тогда пожалуйста. Покачала головой Настасья, как бы опять чего не вышло, ан перечить не стала.

- Ты, главное, поперед меня не лезь, - Илья по дороге выговаривает, - чтоб не как надысь. Я и глазом моргнуть не успел, как ты уже того... рать учинил.