Из того ли то из города (СИ)

Притихла деревушка. Не бегают в лес ребятишки, девки с парнями все больше на бережку, в виду. По избам топоры-косы-вилы вострее вострого держат. Иного оружия нету - была одна сабля, от диких во времена незапамятные осталась, и ту куда-то подевали.

День к вечеру опускался, как раз Илья с Иваном пристройку закончили. Дверь навесили. Никто из деревенских не заметил; не до того было. Осмотрели со всех сторон, довольны остались. Присели на лавку. Видит Иван, неладное что-то с Ильей творится. Неспокойный он. Спросил напрямки.

Тут Илья ему прямо и ответил, не стал запираться. Негоже ему в избе отсиживаться. Отпусти, батюшка, золото-серебро людям вернуть, с разбойничками силушкою переведаться, за обиду посчитаться. Начал было его Иван отговаривать: что тебе золото - ветром нанесло, ветром унесло, - не слушает. Слово поперек не говорит, а в голове супротивное держит. Задумался Иван. Понятно, не об золоте сын думает, о людях обиженных. Может, и впрямь так судьбой заповедано? Уж больно к одному все складывается. Столько всего случилось, чего прежде никогда не бывало. Не то что дедами не сказывалось, - прадедами. Не пойдет Илья против слова родительского, только к добру ли против воли удержать? Самого, небось, не особо неволили...

- Добро, Илья, иди, - сказал Иван, и сам себе подивился. Совсем другое молвить хотел: пойдем в избу, поужинаем, пораскинем умом, что да как. Будто подменил кто-то слова. Знать, судьба...

- Прости, батюшка, коли что не так, - поднялся Илья. - Я скоренько обернуться постараюсь.

- Так ты что же, вот прям сейчас?.. На ночь глядя?..

- Чего ж тянуть-то?.. Может, они уже за тридевять земель подались, тогда трудненько придется... Да и есть у меня одна задумка...

- Вот оно значит как, - протянул Иван. И подумал вдруг: ему б лет хоть с десяток с плеч скинуть, сам бы пошел. - Добро, - повторил. - Ступай. А с матерью я сам... Смотри только, чтоб обратно побыстрее... И помни еще: кровь людская - не водица, не проливай понапрасну-то...

- Батюшка...

Хотел Илья в ноги отцу броситься, да тот не дал - обнял, прижал к себе крепко, отнял от груди, в глаза глянул.

- Ступай...

Повернулся Илья, зашагал решительно к воротам, пальцы в кулаки сжимает-разжимает. Не успел десятка шагов сделать - зря делом рук своих любовались: разметал жеребеночек стойло, дверь с петель - ровно не из дерева, ровно из улья осиного сделаны, в два прыжка рядом с Ильей оказался, глазом косит. Куда ж ты, хозяин, без меня собрался? спрашивает. Тут уж и дурню ясно станет, а Иван с Ильей не дурни стать. Переглянулись промеж себя, да и расхохотались. Махнул рукой Иван, в избу пошел. А Илья за ворота, да к лесу...

Идет по дорожке лесной, поторапливается. Жеребеночек рядышком держится. Вот уж наделы позади остались, а до того места, где страннички людей обидели, еще версты две, не меньше. Засветло б туда попасть, да осмотреться хорошенько. Они ведь лошадей с собой забрали, и телеги, не может такого быть, чтоб следов никаких не осталось. К тому же, знали, что погоня если и будет, то не скорая, могли особо не таится. Сумеречно в лесу становится, приумолкли звуки дневные. Прислушивается Илья - в такой тишине любой звук издалека слыхать. А тут на тебе - баба навстречу, с лукошком. Травы какие-то собирать ходила, не иначе как знахарка. Незнакомая, не из ихней деревни. Идет, не торопится, слово, должно быть, заветное знает.

- Далеко ли торопишься, добрый молодец?

Глядит Илья, не поймет толком. По виду - баба, а голос звонкий, как у девки. Станом крепка, лицом приятна, походка плавная, а глаза - зеленые-презеленые. С такой днем встретишься, опаска возьмет, не то что в сумерках посередь леса...

- Что молчишь, язык проглотил? - поддразнивает. - Али девки прохожей испугался?

- Ничего я не испугался, - буркнул Илья.

- На базар, что ли, собрался? Жеребенка ведешь...

- Увязался...

- Ну, не хочешь говорить, не говори. Мне с тобой тоже разговаривать недосуг.

И пошла было себе дальше, да остановил ее Илья.

- Ты это, погодь маленько. Ты здесь ничего не слышала?

- Птицы поют, звери бегают, деревья листвой шелестят. Лягушки, вон, квакают.

- Не про то я...

- А про что?..

И как только случилось, что Илья ей рассказал? Не собирался ведь, хотел попрощаться и идти себе, рот открыл - и слово за слово, ровно из дырявого мешка. Спокойно выслушала, голову набок чуть склонила, в глаза смотрит и слушает.

- Вон оно значит как, - протянула, как пропела, когда Илья замолчал, коря себя на чем свет стоит. - Смерклось уже, ничего не разглядишь. Идем со мной, помогу тебе.

- Да ты что! - шарахнулся Илья в сторону.

- Идем, идем. Я здесь недалече живу. Не бойся, не обижу.

Не умеет Илья с девками да бабами себя держать. Ефросинья для него уж и невесту подыскала, а он, как с печи встал, не то что заговорил - и не посмотрел толком ни на одну. Если б не жеребенок, в жизнь не пошел бы. А то ли баба, то ли девка - потрепала стригунка по холке, тот прижался к ней, словно к родной, глянул на Илью большим глазом. Ну, коли так... Того не вспомнил, как покупал.