Из того ли то из города (СИ)

- Ну, так слушай. Только имей в виду, за что купила, за то продаю. Народ всяко сказывает, может, и наврали с три короба, однако ж дыма без огня не бывает, сам знаешь. Наш князюшка нонешний киевский, едва князем ставши, пиры закатывал, чтоб тем, кто ему стол доставил, угодить. Заодно к людям присматривался, дружину молодцами пополнить. На пирах на тех почестных, столы от яств ломились, меды рекой текли, гудошники да сказочники тешили. А с некоторых пор вошло в обыкновение среди пирующих похваляться. Как напьются-наедятся, так и начнется: иной конем добрым хвастает, иной одеждами шелковыми, кто-то хоромами, а кто-то слугами. И довелось на пирах на тех гостю одному присутствовать, из земли Ляховицкия. Он пил-ел наравне с прочими, но до хвастовства не снисходил, головы не терял. Досадно то князю стало, вот он и наказал слугам, чтоб они гостю тому самые хмельные меды подносили. Так и случилось, что когда князь, улучив минутку, спросил его, подначивая: "Ай же ты, гость заморский, что же сидишь - не хвастаешь? Али нет у тебя диковинок? Аль похвастаться нечем - ни конями, ни шелками, ни хоромами, ни слугами?" А того так забрало, сам не ведает, что говорит. "Все это у меня есть в изобилии, отвечает, потому и хвастать зазорно. Этого добра у всех полно. У меня же, князь, есть молода жена; она кого хошь повыманит, кого хошь с ума сведет". Примолк тут пир, а того и не остановить. Всех прежних перехвастал, пока личиком белым в стол не ткнулся.

Тут остальные гости переглянулися, да и говорят князю: "А что, князюшко? За язык длинный и ответ держать. Засадим-ка хвастуна в погреба глубокие, пущай молода жена нас повыманит, тебя с ума сведет, а его повыручит". На том и порешили. А как порешили - так и сделали.

У гостя же того был человек верный. Проведал он, что приключилось, схватился на добра коня и подался в землю Ляховицкую с вестью нерадостною. Приехал к Василисе, - так жену гостя звали, - и все как есть ей пересказал. И про хвастовство, и про решение княжеское. Спохватилась Василиса, и так рассудила: "Деньгами мужа дорого выкупать - не выкупить, силой выручать - не выручить. Только и осталось, что догадочкою женскою действовать".

Переоделась она в одежду мужескую, подрубила волосы, созвала дружинушку добрых молодцев, назвалась Василием, и подалась на выручку. Не доезжая Киева, бел шатер раскинула, оставила молодцев, сама к князю подалась. Пришла в хоромы, челом била.

Спросил князь, как зовут-величают молодца, из каких краев, да по какой надобности?

Сказалась она сыном короля Ляховицкого, именем Василия, а за какой надобностью? - дочь княжескую сватать приехал.

Понравился князю молодец, да и о короле Ляховицком наслышан был, потому - пошел к дочери, а та ему в ответ: "Что ж ты, говорит, родной батюшка, с ума решился? Где ж это видано, девку за девку выдавать? Сам глянь, неужто не видишь? И ступает-то по-девичьи, и говорит-то по девичьи, и станом девица, и повадками..."

Засомневался князь, вернулся, да и приглашает молодца:

- Ох уж ты молодой Василий-королевич. Путь до нас долог, устал, небось. Не угодно ли со дороженьки в парную во баенку?

А она ему:

- Так не худо бы!

Вот истопили баньку...

Слушает Илья, уши развесив, так захватило. Как-то выберется баба из приключившегося ей испытания? Неужто князюшка в баенке бабу от мужа не отличит?

Не отличил князюшка, оплошал. Пока собирался да снаряжался, Василий-королевич вволю напарился, обратно идет, ему навстречу, благодарит сердечно. Тот рот разинул. "Что ж ты, говорит, меня-то не подождал? Я бы и парку поддал, и веничком бы отходил..." "Это вам, Василий отвечает, вольготно, а я не об том приехал, мне недосуг, пока дело не сделано".

Князь - к дочери, а она ему - слова прежние. Вернулся, снова Василия испытывает. "Не угодно ли тебе, говорит, после баенки да прилечь на часок?"

- Отчего ж не прилечь? - отвечает, а сама так легла: где ногам быть, туда головой, а где голове - там... Отдохнула, к князю выходит. А тот кружным путем, да в горенку, где королевич отдыхал. Глянул на ложе, видит, отпечатались на нем плечи богатырские, назад вернулся.

Настал черед третьего испытания. На этот раз князь предложил потешиться стрельбою. Позвал лучших своих стрелков, повесил колечко золотое, воткнул ножичек. Только осрамились его стрелки: один стрелил - недострелил, другой стрелил - перестрелил, а третий вообще не попал. Василий же одной стрелочкой точно в колечко угодил, а другой - рукоятку ножовую надвое расщепил.

Никак князь не угомонится. "А не угодно ли тебе, молодой Василий?королевич, с моими мужами потешиться, на широком дворе поборотися?"

Вышли на широк двор. Тут-то Василий и разгулялся. Схватит одного, другого, как хватит их лбами, только искры летят. Кого на землю положит, тот уж и не встает.

Переполошился князь. "Укроти-ка, молодой Василий-королевич, сердце молодецкое, кричит, оставь мне мужей хоть на племя..." И не стал больше к дочери ходить, причитаний ее слушать, а закатил пир свадебный.