Из внешнего мира (СИ)

- Зел! Нельзя лежать! Надо двигаться!

Да, да. Сейчас он встанет. Что же Амелия так шумит? Вечно она беспокоится по пустякам, глупышка. С ним ведь все в порядке. Он просто полежит тут пару минут, отдохнет.

Зелгадис погрузился во мрак и больше не слышал голоса Амелии.

Она тщетно звала его, тормошила, молотила по спине кулаками, раздирая костяшки пальцев. Амелия бы расплакалась, но в теле не осталось влаги на слезы.

Это конец. Не только экспедиции во внешний мир, но и их с Зелгадисом путешествию, которое началось три года назад.

Что ж Амелия была счастлива все это время. Ей не о чем было жалеть.

Опустившись на землю, она свернулась калачиком рядом с Зелгадисом, одной рукой обняв его за плечи.

Ветер заносил две неподвижные фигуры на берегу песком, будто укрывая саваном.

Глава 3. Первый контакт

.

А в оазисах слышится ржанье коня

И под пальмами веянье нарда,

Хоть редки острова в океане огня,

Точно пятна на шкуре гепарда.

(Н.С. Гумилев)

Зелгадис парил среди белоснежных облаков. Его тело, сотканное из света, было легче воздуха, солнечные лучи пронизывали его насквозь. Свершенная прозрачность и чистота. Нет желаний и мыслей. Нет сожалений и несбыточных мечтаний. Девственная пустота разума.

Но вдруг нечто вторглось в уютную реальность Зелгадис извне. Он начал что-то ощущать. Незнакомое, непонятное. Кажется, это называлось "тряска". Его болтало из стороны в сторону. Пытке, казалось, не будет конца. Но вот тряска прекратилась, и Зелгадис решил, что его оставили в покое. Не тут-то было! К его губам приставили что-то шершавое. В горло полилась обжигающе-холодная жидкость, Зелгадис машинально сглотнул. Желудок свело спазмом.

Губы. Горло. Желудок.

Зелгадис успел забыть, что они у него есть. Он больше не был бесплотным духом, у него появилось тело, тяжелое, точно камень. Стоп. Он ведь действительно каменный. Или нет? Зелгадис запутался. Погружаясь в беспамятство, он все еще пытался решить эту сложнейшую проблему.

Еще несколько раз Зелгадис выскальзывал из сна больше похожего на бред в реальность, видел вокруг себя смутные силуэты людей, чувствовал на губах влагу. Он плохо осознавал, что происходит, и почти сразу проваливался обратно в сон...

Зелгадис резко распахнул глаза, его будто выбросило из мира грез. Когда он увидел перед собой черноту, его охватил приступ иррационального страха. Показалось, что он погребен заживо. Зелгадис хотел вскочить, разрушить слой земли, скрывающий от него небо и солнце, но окостеневшее тело не двигалось. Он попробовал закричать, но с потрескавшихся губ сорвалось лишь слабое шипение. Зелгадису оставалось только рассматривать то, что находилось над ним. Постепенно до него дошло, что это не земля, не крышка гроба и даже не потолок комнаты. Это была темная ткань. Палатка? От облегчения запершило в горле.

Он жив! И находится в человеческом жилье. Все ужасы пустыни позади. Воспоминание о недавних мучениях всколыхнуло улегшуюся тревогу. Амелия! Что с ней? Зелгадиса обжог стыд: он позорно потерял сознание, оставил ее один на одни с пустыней и своим полумертвым телом. Вдруг Амелия... Нет, он не будет об этом думать! Прочь глупые страхи! Раз неведомые благодетели спасли его, то должны были спасти и ее. Амелия наверняка здесь, рядом, нужно просто осмотреться. Шабранигдо! Почему шея упорно отказывается крутиться?!

Точно! Двигаться он не может, но слух пустыня у него отнять не могла. Навострив уши, Зелгадис уловил доносящееся справа прерывистое дыхание. Скосив глаза, он разглядел в полумраке непонятную бурую массу.

Тогда он сосредоточился на том, чтобы повернуть голову. Он буквально уговаривал каждую мышцу: "Шевелись. Шевелись. Шевелись, твою мать". Даже от этого простого движения он вымотался так, словно шел без отдыха несколько дней. Наконец, заржавевшая шея повернулась, и Зелгадис смог разглядеть, что загадочная бурая масса - лицо Амелии. Ее кожу вымазали какой-то густой смесью, пахнущей пряными травами, медом и чем-то, подозрительно похожим на навоз. Зелгадис понадеялся, что это средство от ожогов.

Амелия была по горло укрыта серым одеялом, точно такое же Зелгадис почувствовал на себе. Он попытался повернуть голову на другую сторону и осмотреть палатку внимательнее, но такое напряжение сил оказалось слишком большим для его измученного тела. Веки отяжелели, слипались сами собой. Зелгадис не стал сопротивляться и позволил сну затянуть себя в неведомые глубины.

После следующего пробуждения Зелгадис почувствовал себя гораздо лучше. По крайней мере, он мог двигаться. Повернул туда-сюда голову, пошевелил плечами. Каждая мышца неприятно ныла, но ничего, пройдет. Зелгадис медленно сел, здорово мешала давившая на руки тяжесть. Он испугался, что его запястья онемели или того хуже, он их отморозил. Но все оказалось гораздо банальнее и проще.