Из ворон в страусы и обратно

Нилка смутно припомнила что-то такое: после примерки луков она прикладывает подходящие по цвету атласные ленты к жилету и юбке…

– Просто они мне под руку подвернулись, – пробормотала она.

– Объясни, почему ты стыдишься своего таланта? – неожиданно рассердился Дюбрэ. – И как ты могла его разменять на паршивое дефиле?

– Ой, только не надо меня воспитывать! – ощетинилась Нилка, освобождаясь от гипноза речей ушлого Рене. Она-то, дура, думала, что лягушатник серьезно интересуется ее делами, а он просто удовлетворяет любопытство. Ничтожный человечишка!

– Я только одного добиваюсь: чтобы ты поняла, чего хочешь на самом деле, – веско сказал ничтожнейший, – провести жизнь здесь, работая швеей и рожая Вене детей, или создавать настоящие луки и завоевывать мир?

– Я уже один раз пробовала это сделать, – проронила с горечью Нилка, пропустив пассаж с Веней. – Валежанин меня тоже вербовал завоевывать мир.

Нилка сознательно и с удовольствием уколола Рене. Укол попал в цель.

По лицу Дюбрэ прошла судорога, он побледнел:

– Не путай меня с Валежаниным. Он заманил тебя в густой лес, как в «Сказке о мертвой царевне», и бросил, а я предлагаю тебе вернуться к началу и найти дорогу в этом лесу. И себя тоже найти.

– Какое похвальное знание русской классической литературы! – съехидничала Нилка.

– Прекрати этот гиньоль, – тихо попросил Рене, – мы говорим о твоей судьбе. Сейчас ты примешь решение и не отступишь от него, даже если еще какой-нибудь очередной смазливый проходимец будет тебя соблазнять короной и всем золотом мира.

В голосе Рене сквозила такая боль, что Нилка оробела:

– Какое решение?

– Еще раз спрашиваю: кем ты хочешь быть?

До чего настырный тип, – в изнеможении подумала Нилка, – прилипчивый, въедливый. Зануда.

– Слушай, какое тебе дело?

– Сначала ты ответишь на мой вопрос, – давил на Нилку Рене.

– Я не думала об этом, – слукавила Нилка.

– Придется подумать. Можем сделать так: я уеду, а ты будешь думать. Когда придумаешь, позвонишь и скажешь.

Нилка представила эту песню с припевом: Рене уезжает, она думает день, два, пять, потом звонит, а Рене не может сразу приехать, и решение затягивается, вязнет в телефонных разговорах, пока она не состарится…

– Я хочу стать дизайнером-модельером, – сделав над собой усилие, призналась Нилка и добавила совсем тихо: – Как Мерседес.

Рене удовлетворенно крякнул:

– Так. Ты хочешь шить одежду, создавать образы и выставлять их на Неделе моды?

– Да, – холодея от собственной наглости, подтвердила Нилка.

– А может, у тебя есть другие идеи?

– Какие, например?

– Не хочешь попробовать стать художником по тканям? Я видел твои акварели – по-моему, у тебя это должно получиться.

Глаза у Нилки округлились. Художником по тканям?

– Я об этом никогда не думала, – запаниковала она.

– В чем проблема, – явно цитируя ее, произнес Рене, – подумай.

Нилка сдерживалась из последних сил. Ну, что за чушь он несет, этот самодовольный благополучный идиот? Так и подмывало выложить все, что она о нем думает, но когда Нила подняла на Рене глаза, в ее взгляде не было ничего, кроме запредельной усталости.

– Рене, пойми, неизвестно, поступлю я или нет, и на какие шиши, в смысле деньги, – быстро добавила она, заметив непонимание в глазах Рене, – буду учиться, если поступлю. Нет, это мне не подходит. Если ты не можешь меня отсюда забрать, я просто вернусь в техникум. В конце концов, мне остался год до диплома, – почти шепотом закончила Нилка и поняла, что сделала, наконец, это: произнесла вслух, облекла в слова боль, которая сидела в ее душе, рвала на куски и грызла, как зверь, – она публично разоблачила себя.

На сердце разбуженным зверем заворочалось раскаяние. Год! Оставался всего лишь год, когда ее затянуло в дьявольские игры: непривычная к отказам Наташка Бабич, еще менее привычный к отказам Вадим, модельное агентство… И понеслось…

Кстати, в чем, интересно, она была одета, когда познакомилась с Бабич? Что на ней было, когда ей подвернулся Вельзевул-Валежанин? Стоп. Так она лишится половины гардероба, остановила себя Нилка.

Голос Рене вывел ее из задумчивости:

– Я оплачу твое обучение в институте. – Он потер переносицу под очками.

– Нет! – затравленно выкрикнула Нилка. Вот так же точно Валежанин оплатил модельные курсы… Она еще не забыла, что из этого вышло. – Это целых пять лет, – пустилась в объяснения Нилка, увидев удивление на постной физиономии Рене, – это слишком долго. Мне нужно зарабатывать деньги.

– Ненила, мы говорим о твоей жизни. Не слышала выражения: «Выбери профессию по душе и не будешь работать ни одного дня»? Это правда.

Голова у Нилки шла кругом. Этот вкрадчивый француз не уступает Валежанину: такой же ловец жемчуга. За полчаса умудрился заморочить ее почище Вадима (Нилка споткнулась, мысленно произнеся запрещенное к употреблению имя).

Даже хорошо, что Рене не приехал, когда она звала. Все к лучшему.

– Осенью я восстановлюсь в техникуме и, наконец, получу диплом. А там видно будет, – приняла она окончательное решение и мгновенно испытала облегчение.