Из восьми книг

Хвойный вечер утешенья и защиты,

Небо душу облекло – огромный плед,

Деревянная калитка в сад сокрытый,

Жизнь трепещет, как в листве фонарный свет.

Вот я снова здесь. Я возвращаю Слово,

В детстве сумеречном взятое в залог.

Слышу, как в другой стране рыдают вдовы,

Как, смеясь, растет в дверях чертополох.

Я хотел в столетье этом не собою,

Но несчетными рожденьями прожить.

Ночь трясло. Шатало землю с перепою.

А сейчас цветок спросонья чуть дрожит.

Я бывал в смешенье судеб сразу всеми —

И в отчаянье спасенье узнавал,

Был прологом и узлом в земной поэме,

Открывал страстей всемирный карнавал.

Не чуждаясь унижения и славы,

Я в соборе и в ночлежном доме пел,

Босиком прошел весь этот век кровавый,

И от казни уберечься не успел.

Вот я снова здесь. Я возвращаю Слово —

В детстве явленную тихую любовь.

Погляди, Учитель мой белоголовый:

Даль созвездий – это свет моих следов.

1979

* * *

Там, над Летой – ветряная мельница:

Это время медленно и страстно

Перемалывает в пыль пространство,

В россыпь звезд. – А ввысь на крыльях

Вознестись. Оно стоит на месте,

И, вращая ливнями и лунами,

Хочет душу размолоть в возмездье

За беседы с птицами безумными.

Там, над Летой – ветряная ягода

В холодах созрела и повисла:

Это ум несет желаний тяготы,

Это мысль вращает страхов числа.

Над рябиной каменной, осенней —

Звездный ком с измятым скорбью ликом,

Что постиг духовность не по книгам —

И уже не чает воскресенья…

* * *

Ты не смотри на строфы свысока:

В контексте жизни каждая строка

Моих стихов звучит совсем иначе -

Та тянется, как детская рука,

К лучам звезды. А та, как ветер, плачет.

А вместе все они наверняка

Любого буквоеда озадачат.

Но ты на путь щемящий оглянись,

Где время ливнем устремлялось вниз -

И зеркала для неба создавало,

Ты отраженьем облака пленись

В одном из них: ведь, как ни заливало

Край муравьиный, а льняная высь,

Двоясь в воде, покой торжествовала.

Вгляделся? – И запомнить поспеши

Соотношенье тела и души,

Как мне оно в толпе стихов открылось:

Хоть мир звенящий – в хаос раскроши,

Хоть обнаженным петь взойди на клирос, -

Что гром – зимой, что взрыва сноп – в глуши,

Тебя настигнет насмерть Божья милость!..

Метель осыпает несчетной казной

Базар приутихший. И сразу повеяло

Той площадью людной, с толпой ледяной,

Где головы рубят за веру, —

Жестокой, глухой, корневой стариной,

Где смерть, словно ветер, проглотишь,

Где жизни крылатой, где жизни иной

Завистливый зреет зародыш.

И кто же раскусит столетья спустя,

Что казни подобны аккордам,

И баховской мессы бессмертный костяк

Окреп в этом воздухе твердом?…

1979

ИСПОВЕДЬ