Из восьми книг

– Ты знаешь, сумасшедших было много.

Но был один настолько воспален

Идеей, будто он – Наполеон,

Что убедил весь мир.

В него, как в бога,

Поверили. И он завоевал Европу.

Но в России вдруг очнулся —

И усомнился…

Тотчас покачнулся —

И полетел в зияющий провал.

Но падая – поверил, что живет

На свете. И настало избавленье:

Он оказался на Святой Елене

И там включился в звездный хоровод…

…Ты ни признаний, ни имен, ни воплей

На нем не режь.

Пусть царствует оно,

Ветвями в небеса вкоренено.

А если в землю, – высохнет, как вобла.

Гул солнечный.

Движется воздух,

И жарко двоятся стволы.

Высокий и стройный подросток,

Чьи мысли, как небо, светлы,

Внезапному замыслу детства

Не вызреть и не зачерстветь…

Прорыв возрастных соответствий,

И смерти, и времени. Свет —

И в нем стихотворные строки

Впервые подобны лучам.

Высокий и хрупкий. Высокий,

И небо течет по плечам.

Безумная жизнь пронесется,

Притянет воздушная высь —

И скажешь, сгорая: от солнца,

От солнца стихи родились!

От близости неба. От жара

Страстей, пробужденных в крови

Сверканьем влюбленного шара. —

Он падает… Падай! Лови!..

МЕТАМПСИХОЗ

Прохожу – роняю сигарету.

Наклоняюсь – озеро у ног…

Я в парижском переулке где-то…

Я в горах. – Бегу к дверям: звонок!

Величавы горные озера…

Свечка. Схожий с мошкарой ночной

Почерк: «Не перенесу позора.

Все открылось. Ты – всему виной…»

Голубого полдня водопады,

Яркий трепет горного листа,

Погодите… Разобраться надо…

Гаснет свечка. Улица пуста.

Я – виной?! Мутится взор…

Но кто я? Тишина сгущается, звеня,

Лист плывет по озеру… Пустое!

Есть волна и небо. Нет меня…

1980

ИСПАНИЯ

С неопровержимостью цветка,

С арагонской радужностью ткани —

В небо растворенная рука

Всех твоих провидческих исканий!

В самобытной горечи морей,

В мужестве дуэли ураганной —

Укрепи, восстанови, согрей

Разумом покинутые страны!

Пусть в гигантской кроне, как в руке,

Синевою пристальной упьются

Мудрецы – из тыквы, налегке,

Короли – из битвы, как из блюдца,

И крестьяне замки возведут

Из нестройных ежедневных пахот,

И потомкам вынесут на суд

Золотых веков зеленый запах…

1980

РУФЬ

И небо зарделось о ней об одной —

Оставшейся там, за кирпичной стеной.

За проволокой Руфь, словно роза меж терний —

Кровавой звездой во вселенной безмерной.

Народы и страны – потомки святой —

Раскрылись, как раны, дымясь пустотой.

Той пагубы ради – никто не родился.

Мессия во взгляде ее заблудился.

Ни ада, ни рая. В забвении – рай.

Резвись, забывая, и в мячик играй…

1980

Лот