Из восьми книг

Из кухни пахнет смертью. Я встаю,

К стеклу тянусь: напрасные усилья!

Все поколенье в августе скосили

На корм кометам. Все уже в раю.

Я задыхаюсь – пойманный, последний

И пробуждаюсь. В мире хорошо

И холодно. Почти проходит шок.

Но все же тянет смертью из передней.

В окне Луна огромна, как в Египте,

Бежим поспешно, кони по пятам…

Но нет – не спать, не оставаться там…

А тянет в сон. Из дома надо выйти,

А лестница – неверная жена —

Петляет, предает, уходит влево —

В приливы допотопного напева.

Не ночь, а пепел. Площадь сожжена,

И я один – живой. Но нет, похоже —

Не я, а мальчик сверху, мой сосед.

Он – полустертых слушатель кассет

По вечерам – до этой ночи дожил

Один. Над ним – Медведица Большая,

И он идет с бродяжного сумой

Умолкших песен… Все же голос – мой.

Я спящую эпоху вопрошаю

О дне, когда созреют семена,

Посеянные Богом. Но дойдет ли

До звезд недвижных мой подвижный оклик?

И есть ли звездам дело до меня?…

1981

ЛИВЕНЬ

Жаворонков желтый крик

Жмется к выжженной земле,

Надевает Небосвод

Черный грозовой парик,

По вопящей мгле полей

Скачет капель хоровод —

Это танец духов злобных,

Корневых, огнеподобных,

Молнией ниспадших в глушь, —

Это пляс погибших душ!..

1981

* * *

Ты – Сокрытый в зрачке мотылька.

Из Тебя – голубиная стая.

Из Тебя выбегает река

И трава прорастает.

Нет ни лет, ни следов, ни причин —

Только Ты предо мною.

Из Тебя, как из солнца лучи,

Возникает земное.

И творенье – не где-то вдали,

Не в туманностях белых…

Мы не плыли. Мы по морю – шли.

Мы и буря, и берег.

1981

ШАРОВЫЕ МОЛНИИ

Темно. Россия велика

На все равнинные века

Ночного полушарья.

И лебедь – лентой в облака,

И коршун – черной шалью.

Средь молний бешеной игры

Дух округляется в шары

В ночи зигзагов диких.

Висят московские дворы.

Безмолвствует Языков.

1981

ПРИТЯЖЕНИЕ

Здесь тепла и дыханья – на донышке,

Только глянешь – уйдет без следа…

Так зачем же из дальней сторонушки

Так и тянет, и тянет сюда?

Из весны светлоглазой, невянущей —

В эту серую, кожа да кость,

Из округи, где други-товарищи —

В этот лед, где непрошеный гость?…

Но и в райских кустах пламенеющих

Хоровод всепрощающих душ

Разомкнётся, отпустит, и мне еще

Повезет – посетить эту глушь:

Та же участь сутулится темная,

Тот же месяц в слепой высоте,

И лютует зима неуемная,

Унося охладелых детей…

1982

ДУХИ