Из воспоминаний

Идея казалась настолько лояльна, что даже сам Московский генерал губернатор, великий князь Сергей Александрович к ней отнесся сочувственно. Оказалось однако, что и это лояльное начинание "незаконно" и угрожает "основам". Земства могли ведать только "местные нужды" и потому их "объединение" для какого бы то ни было общего дела противоречило закону. Так разъяснил министр внутренних дел Горемыкин. Этому пришлось подчиниться; но оказалось, что и этого мало. Само "Совещание" председателей земских управ было признано незаконным, ибо никакой закон его не разрешал. Такое толкование Министерства было настолько нежизненно, что в нем оно уступило. За "совещания" председателей не предполагалось карать, {305} готовы были впредь с ними мириться, но при непременном условии, чтобы они происходили на частных квартирах и чтобы о них ни слова не попадало в печать. Что такое отношение к "неразрешенным собраниям" рассматривалось, как "особая льгота" для земств, показывает, как тогда понимали в России "права человека". Так создалась общеземская организация. В нее входили не только председатели губернских управ, но могли входить и другие члены управы и даже просто видные земцы. Но было понятно, что раз эта организация признавалась только терпимой в виде особого снисхождения, что официальных выборов в эту организацию поэтому не было, то в нее и соглашались входить только те, кто самостоятельности и независимости земств сочувствовали и готовы были за них в глазах министра внутренних дел рисковать своей репутацией. Так общеземская организация фактически превратилась в объединение передовой части русского земства. Для общественности это было полезно, но со стороны властей вызвало предвзятое подозрительное к ней отношение.

В 1902 г. это вышло наружу. В этом году было создано "Особое Совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности" под председательством Витте. Он в нем хотел поставить основной для России крестьянский вопрос, который безуспешно пытался поднять еще в 1898 г. в качестве министра финансов. С постановкой этого вопроса должна была начаться в России новая эра, продолжение и завершение Великих Реформ согласованной деятельностью общественных сил и исторической власти, хотя бы и самодержавной. Но вопрос о сельском хозяйстве, о положении крестьянства в России был настолько важен, что при обсуждении его обойти земства было нельзя. Он касался непосредственно и их компетенции. Но тогдашний министр внутренних дел Д. С. Сипягин, несмотря на {306} свою личную дружбу с Витте, восстал против привлечения к его обсуждению "земских собраний". Он не хотел расширять их значения. К участию в совещании были допущены только председатели земских управ, как лица, состоящие на государственной службе и утвержденные в своих должностях государственной властью. Многие земские деятели сочли себя оскорбленными и предлагали работу Особого Совещания игнорировать. Чтобы установить по этому вопросу общую для всех земств линию поведения, и был назначен в Москве Съезд общеземской организации.

Сипягин к этому времени был уже убит Балмашевым. Съезд состоялся в 1903 г. на частной квартире Д. Н. Шилова. Не участвуя в Съезде, я всё это непосредственно знал. Помню, как М. А. Стахович, под свежим впечатлением Съезда, рассказывал мне о его деловитости, серьезности и умеренности. На нем было решено Особого Совещания не бойкотировать; посоветовать председателям земских управ, как участникам Особого Совещания, докладывать о ходе его работ своим земским собраниям, что было для них как выборных лиц прямым долгом. Была разработана программа реформ, которые было желательно во всех местных комитетах отстаивать. А так как уездные комитеты состояли под председательством предводителей, имеющих право в них приглашать сотрудников по своему усмотрению, то им рекомендовать включать в них, где возможно, весь состав уездных земских собраний. Конфликт правительства с земцами этим путем казался благополучно улаженным, но со стороны власти на это последовал один из тех бессмысленных шагов, которые раздражали общественность и углубляли пропасть между нею и властью. Министром внутренних дел после Сипягина был уже Плеве. Он догадался, куда это может вести, и изобразил перед государем Земский Съезд, как "противодействие видам правительства" и все его участники получили "высочайший выговор". {307} Большинство через губернаторов, а некоторые, в том числе Стахович и Шипов, через самого В. К. Плеве. Со Стаховичем, как с предводителем, он был крайне резок, считая его как бы изменником дворянству, с Шиповым же, напротив, очень любезен; сожалел, что первый их разговор начинается с такого неприятного дела. Плеве тогда рассчитывал привлечь Д. Н. Шилова на свою сторону; когда же убедился в тщете этой надежды, переменил свое к нему отношение и при следующих выборах председателя Московской губернской управы Шилову отказал в утверждении.