Из воспоминаний старого эриванца. 1832-1839 гг.

Вот как он вспоминает начало своей военной службы. «Пришел я юношей, чуть что не ребенком, очутился в совершенно новой среде, осужденный тянуть неопределенное число лет солдатскую лямку, в то время очень тяжелую… Одинокий, без всяких средств, я тем не менее не чувствовал тоскливого одиночества и отчуждения, потому что как в солдатской, так и в офицерской среде не встретил гнета, не видел пренебрежения, а, напротив, повсюду встречал сердечное участие… Чужие люди приютили меня, согрели меня, облегчили разлуку с родными, даже заменили их, и я приобрел вторую родину»[5]. Службу рядовой Рукевич начал в Эриванском карабинерном полку, о бытности в котором он писал, что с этим полком у него «связаны лучшие моменты жизни, память о лучших друзьях, о первых служебных успехах, достигнутых не протекцией, а добытых потом походов и кровью боев»[6].

У молодого, образованного человека, имевшего дворянское происхождение, была, конечно, возможность воспользоваться протекцией и не делить с солдатами тяжкий служивый хлеб, а устроиться, например, писарем в канцелярию. «А в канцелярии что?.. Канцелярия, как гриб, приросла к штабу – в походы не ходит. И век придется, согнув спину, корпеть над бумагами»[7]. Такая перспектива для пылкого юноши, разумеется, была не по душе. Аполлинарию непременно хотелось каким-нибудь необычайным подвигом проявить свою отвагу, искупить свой «штраф», ведь ему приговорено служить солдатом «впредь до отличной выслуги, но не иначе, как в делах противу неприятеля».

И настал день серьёзного испытания для солдата Рукевича. В тот день своего первого боевого крещения он вызвался в числе других двадцати охотников идти на разведку впереди основных сил полка. В, казалось, пустом горном ауле, только счастливый случай уберёг Аполлинария от шашек и кинжалов напавших на разведчиков с тыла горцев. Именно потому, что он был в передовой части отряда, он успел отреагировать на молча действовавших со спины врагов. Но в ходе короткого боя отряд был опрокинут превосходящим противником с горной кручи вниз на острые камни… Первое боевое крещение для молодого Аполлинария обошлось без серьёзных потерь, хотя из этой переделки вышли живыми только шестеро солдат.

Это столкновение разведгруппы произошло в ходе экспедиции Эриванского и Мингрельского полков по овладению береговой полосой на Черном море в долине реки Сочи-Иста. Именно в ходе этой экспедиции «21-го апреля 1838 года, в день рождения императрицы Александры Федоровны, после торжественного молебствия состоялась закладка укрепления, названного Александрийским»[8], переименованного в последствии в Даховское, затем в форт Навагинский и, наконец, получившего свое старое горское название Сочи. Это название сохранилось и за появившимся на этом месте посёлком.

С апреля до середины августа боевые полки участвовали в расчистке территории под строительство, занимались заготовкой леса, возведением валов, батарей, погребов, главнейших зданий Александрийского укрепления. Всё это время не прекращались боевые столкновения с местными племенами, не желавшими мириться с тем, что их потеснили с обжитых мест в долине реки Сочи-Иста. Войскам приходилось постоянно находиться в боевой готовности и днём и ночью.

Грузы на строительство и оснащение нового форта доставлялись в основном морем. Разгрузкой заходивших в гавань военных и торговых флотилий занимались также пехотинцы. В ходе одной из таких перевалок груза лодками на берег, начался сильный шторм, который сорвал грузовые корабли с якорей и погнал их на мель, на скалы. Торговые купеческие небольшие суда, гонимые ветром, благополучно воткнулись в песок возле лагеря, а парусные фрегат и корвет, пытаясь уйти от шторма в открытое море, были брошены на каменистое дно в нескольких верстах от лагеря. В неравной схватке со стихией суда начали разрушаться и тонуть. Тут же были снаряжены два отряда добровольцев для помощи терпящим бедствие. Продираясь сквозь заросшие кустарником каменистые берега, перебежками преодолевая участки морского берега во время отлива штормовых прибоев, отряды достигли места крушения судов. К этому времени в воде уже оказалась основная часть груза с кораблей, а это были доски и брёвна, и штормом уже гнало к берегу обломки парусников. Матросы с кораблей, как только подошли отряды, стали бросаться в воду и плыть к берегу. Но многие были до такой степени изнурены почти суточной непрерывной борьбой со штормом, что не могли бороться с прибоем, относившим пловцов обратно в море. Обвязавшись верёвками, храбрецы из спасательных отрядов бросались в кипящее море вслед за тонущими, выхватывали обессилевших людей и при помощи верёвок возвращались вместе с ними на берег. Аполлинарий, который был тоже среди спасателей, вытащил таким образом из бурного потока нескольких человек, пока не поранился об деревянный обломок в море.