Из-за Лоу

Сэди открыла дверь в машину, где сидела Аманда, свернувшись калачиком и всхлипывая, как маленькая девочка. Мое сердце разбилось. Это было похоже на то, как будто я вернулся во времени, и моя маленькая сестра, которую я любил и защищал, нуждается в том, чтобы я снова сразился с монстрами под ее кроватью. Но в этот раз чертовым монстром являлся наш отец. Он рвал нас на части из-за двадцатилетней шлюхи. Или неважно, сколько ей там было. Она была молодой. Это все, что я знал.

— Он не пришел домой прошлой ночью, и мама не будет выходить из своей комнаты. Она кричит и собирает свои вещи. Она убегает, — выдавила сдавленно она и снова уткнулась лицом в свои руки. Моей избалованной милой сестренке никогда не приходилось иметь дело с дерьмом жизни. Она получала все, что ей хотелось. Ее жизнь была сладкой, до этих пор.

— Давай же, детка, Я поговорю с мамой и успокою ее. Она не убежит. Я обещаю.

— Она может остаться со мной, если тебе нужно. Уже прогуляли час в школе. Может, было бы хорошо прогулять целый день.

Я посмотрел на Сэди и кивнул. Может быть, это была хорошая идея. Что я бы сказал маме, возможно, не нужно было бы слышать Аманде.

— Ты хочешь остаться с Сэди, пока я буду уговаривать маму?

Она медленно кивнула, глядя на меня заплаканным лицом.

Я наклонился внутрь и обнял ее.

— Все будет в порядке, сестренка. Я здесь, и не смотря ни на что, я исправлю этот беспорядок.

— Ок, — пробормотала она напротив моей груди.

Я знал, что дал обещание, которое мог бы не сдержать, но я сказал бы это в любом случае.

— Спасибо, Сэди, — сказал я, выпуская Аманду из объятий, чтобы она могла залезть обратно в Хаммер. Джакс оставил Хаммер и шофера для Сэди в комплекте с черными тонированными окнами. С тех пор, как мир узнал, что Сэди Уайт была девушкой Джакса Стоуна, она стала знаменитостью. Папарацци даже приезжали в Алабаму, чтобы сфотографировать ее. Люди по-разному относились к ней, когда она появлялась на публике. Джакс не любил быть в далеке от нее, поэтому оставлял с ней несколько вещей, которые придавали ему уверенности, что она в безопасности. Хаммер и водитель/ телохранитель были только две из них. Почему пижон не мог нанять ей репетитора и взять с собой, было выше моего понимания. Что-то про нежелание лишать ее опыта последнего года школы или еще какое-то сумасшедшее дерьмо. Только парень, который не проходил через годы школы, чувствовал бы себя так, как будто украл у кого-то опыт. Сэди оставила бы все в одно мгновение, если бы он разрешил ей.

— Я рада, что могу помочь. Всем, что вам может понадобится от меня, я готова помочь. Мне не нравится то, что случилось. Слезы Аманды разбивают мне сердце.

Милая, добрая Сэди. Я не ожидал ничего меньшего. Это одна из причин, почему я влюбился в нее всего после нескольких минут общения прошлым летом. Она была великолепна, но она была возлюбленной другого. В любом случае, я мог признать, что, стоя и разговаривая с ней, я не почувствовал ничего, кроме благодарности, и это было чертовским освобождением.

— Ты потрясающий друг, Сэди, — кивая, сказал я и смотрел, как она забирается внутрь рядом с моей сестрой.

Мне надо было идти разбираться с матерью.

Мерседес CLS63, который подарил отец матери на юбилей четыре месяца назад, все еще стоял в гараже. Это было хорошей приметой. Она еще не улетела. Я направился внутрь трехэтажного пляжного дома, покрытого штукатуркой, в котором провел всю свою жизнь.

— Мам, — позвал я, направляясь к лестнице, ведущей в ее комнату.

— Маркус, — позвала она, сопровождая это громким воплем. Маленький мальчик во мне побежал по лестнице, боясь того, что я мог там найти. Она была моей мамой. Я не хотел, чтобы ей было больно. Как только моя нога коснулась верхней ступеньки, она выскочила из спальни и бросилась в мои объятья.

— Ты здесь, — всхлипнула она.

Я нежно гладил ее светлые волосы, надеясь так успокоить ее. Сколько раз она держала меня в своих объятиях, пока я плакал? Я не мог даже посчитать. Теперь, я держал ее в объятьях.

— Он не пришел домой прошлой ночью, — прорыдала она, — он даже не позвонил.

Я ненавидел его. В этот самый момент, когда я держал в объятьях свою жалобно всхлипывающую маму, я знал, что ненавидел его. Я ненавидел не то, что он сделал. Я по-настоящему ненавидел моего отца.

— Я знаю. Манда сказала мне. Идем со мной. Давай вытрем твое лицо и немного умоем тебя, — она кивнула рядом с моей грудью и ослабила на мне хватку.

— Иди сядь на диван, мама. Я принесу холодное, мокрое полотенце, и мы поговорим об этом и о том, что нам нужно делать. Хорошо, — она издала еще одно рыдание.

— Я здесь, мама. Я не брошу тебя. Я все исправлю. Ты просто должна мне довериться.

Маленькая улыбка облегчения смешалась со страданием на ее губах. Но боль в ее глазах все равно не уменьшилась.