Из-за парты — на войну

Я с нетерпением ждала очередного привала, чтобы лечь на землю и полежать не двигаясь минут десять.

— Не отставай, не отставай! — подстегивала меня Оля. — Давай проберемся вперед — там меньше пыли.

— Оля, у меня водянки на ногах…

— У всех водянки! Подумаешь, неженка!

— Да разве я жалуюсь? Просто не могу быстро…

Оля была беспощадна, зато Лена — веселая, круглолицая девушка, которая все время держалась возле нас, ласково заглядывая мне в лицо, посоветовала:

— А ты наступай не на всю подошву. Вот смотри, как я делаю: несколько шагов — основной упор на пятку, потом — на правую часть ступни, потом…

— Да у меня на обеих ногах!

Прихрамывая, я старалась не отставать от нее. Говорливая Лена неутомимо шла рядом и всячески развлекала меня.

— Послушай, — сказала она, вдруг чему-то обрадовавшись, — а ты знаешь задачу про трех мудрецов?

Она повернула ко мне лицо, и я увидела под низко надвинутым на лоб платочком только нос, вздернутый, покрасневший, припухший.

— Нет.

Нос зашевелился, и Лена, смахнув со щеки капельку пота, быстро заговорила, словно боялась, что я ее остановлю.

— Ну так слушай. Есть три мудреца и пять шаров: два белых и три черных. Запомни: два и три. Мудрецы стоят лицом друг к другу, у каждого на голове — шар.

— Почему шар? Он же не удержится! — возражаю я, но Лену это не смущает.

— Какая разница — шар или… колпак! Пусть шар.

— Пусть, — соглашаюсь я.

— Они постояли, подумали и каждый, логически рассуждая, определил, какого цвета шар у него на голове. Давай соображай!

Но соображать было трудно: мне казалось, что мозги мои расплавились от жары. Пытаясь рассуждать логически, в определенном месте я спотыкалась и начинала сначала…

Во рту пересохло. Хотелось пить. Мы шли уже девятый час. Передвигая ноги автоматически, я уже не чувствовала боли. Стоят три мудреца. У каждого на голове шар. Почему шар?.. Лена что-то объясняла мне, но я не слушала, только согласно кивала. Хорошо бы сейчас — речка…

Под вечер мы наконец остановились в небольшом хуторе, прошагав за день сорок с лишним километров.

— Вот, девчата, мы и прибыли, — объявил Телегин, складывая карту, по которой ориентировался. — Тут за хутором и начнем копать. Сейчас восемь часов. Сегодня отдыхайте, а завтра в шесть утра — на работу.

Мы осмотрелись. В хуторе — единственная улица, по обе стороны которой стояли старенькие деревянные избы. Вот и все, если не считать небольшого грязного болотца или, скорее, большой непросыхающей лужи в самом центре хутора. В жидкой грязи барахтались утки, с довольным видом покрякивая и ныряя в темное месиво — снаружи оставался только подрагивающий кончик хвоста. Возле лужи не переставая блеяла коза, привязанная к колу.

— Да тут настоящий рай! — воскликнула Оля. — Грязевый курорт!

— А где мы будем жить? — спросила одна из девушек.

— Чур, первый от дороги стог — мой! — махнула рукой Лена в сторону поля, где стояли стога скошенной травы.

НА ТРАССЕ

Кубометры, кубометры. Земля, глина, песок. Сгибаешься, разгибаешься. Сначала, вогнав блестящее лезвие в грунт и набрав полную лопату, выбрасываешь землю подальше вперед. Потом постепенно опускаешься глубже, насыпь растет, вот она уже выше головы, и ты бросаешь землю вверх — все выше, выше, пока глубина рва не достигнет трех с половиной метров.

Чтобы не израсходовать силы в первые же трудовые часы, я подбираю определенный ритм работы и стараюсь не выходить из него. Все движения точно рассчитаны, ничего лишнего. Войдя в ритм, можно копать таким образом долго, не ощущая большой усталости. И только вечером, после работы, чувствуешь, как ноет окаменевшая поясница и как тяжело двинуть рукой, будто держишь пудовую гирю…

Время от времени я делаю передышку: минуты две-три стою, опершись о древко лопаты. Смотреть, как работает Оля, — одно удовольствие: она копает легко и красиво, одинаково ловко всаживая лопату и в податливую землю, и в твердую глину. И хотя сама я тоже наловчилась быстро орудовать лопатой, перевыполняя норму, все же я никак не могла угнаться за Олей, нашим бригадиром.

Стояла жара, и мы работали полураздетые. От солнца на голове косынка или какой-нибудь лоскут. Единственное платье, в котором каждая из нас приехала из Москвы, приходилось беречь — должны ведь мы в чем-то возвратиться!

На трассе, протянувшейся на несколько километров, работали сотни девушек. Бригады соревновались между собой, и первый наш ров был готов раньше, чем намечалось. Дня через три мы собирались закончить и этот, чтобы копать такую же заградительную линию в другом месте.

Мы знали, что эти оборонительные полосы должны на какое-то время задержать продвижение вражеских танков. И с утра до вечера яростно копали. Копали и верили, что фашистские танки непременно застрянут в наших рвах, если вообще им удастся сюда прорваться.

До обеда оставалось еще полтора часа. Обычно в это время общий темп работы ослабевал: действовала жара, сказывалась усталость. Неутомимая Оля была всегда начеку и старалась подбодрить нас:

— Бабоньки, скоро перерыв! Давайте поднажмем! Вон соседняя бригада обгоняет нас…

И мы «поднажимаем».