Из Забайкалья с приветом

– Клей нюхал ваш служивый, судя по всему. Банку рядом с ним нашли. Видно, нанюхался выше крыши. Решил потом закурить и вырубился. А вокруг опилки…

Майор внимательно слушал следователя, стиснув зубы. Только желваки играли на скулах. Совсем недавно он также слушал свою жену на станции. Скорее всего – жену. Я подумал, что он – хороший офицер. Армейские уставы, если честно, я плохо читал, а вот лица…

– Он что, в натуре клей нюхал, ваш столяр? – спросил худосочного горняка, которого звали Пашей, как выяснилось. В учебке мы и не общались практически.

– Как это? – не понял Паша. Темнота! Он, оказывается, не знал, как нюхают клей, и не понял слов следователя, которые тоже слышал. Пришлось объяснять. Самого меня просветил на сей счет один приятель-художник на Свердловке, нашем горьковском «Арбате». Он вернулся из Прибалтики накануне. Там такая «развлекаловка» стала популярна. Конечно! Прибалтика у нас ведь – почти заграница!..

– Ничего не нюхал при мне, – возразил Павлик. – Бухнуть мог. Но это только ночью. Когда работы через край было, в столярке и ночевал иной раз. К Длинному девушки в гости приходили… – доверительно сообщил Паша, состроив скабрезную улыбочку. Я понял, что ему самому девчонок пока не перепало.

– Ну, ничего. Теперь ты один остался, все девки твои, – заметил ему. – Может, это ты Длинного и спалил, чтобы поляну расчистить?

Паша посмотрел на меня дикими глазами.

– Черный юмор, – усмехнулся я. – Не принимай близко к сердцу.

«Следователь говорит, столяр нюхал клей, а приближенный покойного – что бухал. Перебор получается, – размышлял я. – Что-нибудь одно уж должно быть. Либо бухал, либо нюхал. Клей, конечно, под рукой у столяра всегда, только вряд ли тот страдал от безденежья. Небось и от гражданских заказы получал? Имел копеечку на мелкие расходы?»

Благодаря своему дяде, имеющему некоторое отношение к Советской армии – это очень мягко говоря – я был подкован насчет армейской и околоармейской жизни задолго до того, как призвался на срочную. Отмазаться не пытался, хоть и мог. В учебке сделали многое для того, чтобы я пожалел о своем решении, но я не пожалел. Не на того напали! Многие до последнего не представляли себе, насколько не на того. Даже сам замполит. Он, кстати, обещал не выдавать меня, чьим племянником являюсь, отправляя по распределению в войска. Мы же с ним друзья стали!.. Пашу здесь встретить я не ожидал.

Конечно, обгоревший труп, который нам с Пашей пришлось запихивать в труповозку, это не одно из тех впечатлений, которыми художник Олег Смелков хотел себя обогатить, отправляясь на службу в армию. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Труп, естественно, «достался» нам. Для того и понадобились майору Бохану, – Паша назвал мне его фамилию. Майор, может, и хороший офицер, но не самому же ему руки пачкать? Боец тогда на что? Тем более что Бохан, как я понял, мыслями был уже в отпуске. Его, видать, на пепелище прямо перед поездом дернули. Супруга, вероятно, откладывать поездку не захотела. Чай поди в столицу укатила, или в Ленинград! Не в Бурятии же, в самом деле, отпуск проводить такой крале?!

Управившись с неприятным делом, мы ждали, когда майор Бохан наговорится со следаком, – они отошли в сторону. Я подобрал несгоревший кусок неокрашенной половой доски. «Вырежу что-нибудь на досуге на память о Забайкалье», – подумал и положил пока на подоконник. Исследовал от нечего делать содержимое мусорного ящика. Там валялись такие же обрезки свежей половой доски и несколько кусков железной трубы. Несгоревшая часть одноэтажного здания являлась слесарной мастерской, как мне объяснил Павлик.

Следователь и эксперты уехали. Бохан поставил задачу по уборке сгоревшего помещения. В подсобке уцелевшей слесарки Паша отыскал, во что нам переодеться. Здесь же нашелся и инструмент.

– На весь день развлечение! – сказал я. – Предлагаю начать с очистки пола, пока вода не замерзла. Пожарники на совесть поливали! Перекурить бы это дело, да табачок кончился, – посетовал.

– Погоди, – загадочно обнадеживающе произнес Паша и куда-то полез.

Несмотря на то, что эксперты обнюхали слесарную мастерскую, делали они это, видать, не слишком вдумчиво. Паша обнаружил в целости и сохранности тайник Длинного, а в тайнике – две бутылки водки и два блока болгарских сигарет. Появился повод сказать искренне доброе слово о покойном! Паша щедро решил, что содержимое тайника – нам с ним поровну. Молодец.

«Но, нюхать клей при таком запасе у покойника повода точно не было! – лишний раз подумал я. – С чего они вообще решили, что столяр токсикоманил? У Паши спрашивать бесполезно. Он слова такого не знает. Я сам еле припомнил… Если же Длинный не нанюхался, а напился, то куда пустая бутылка делась? Ее явно не было, иначе эксперты предположили бы насчет алкоголя, скорее всего. Почему клей? Видимо, эксперты что-то знают такое…»