Из записной тетради

Противоядие: «суд потомства». Правда, он меняется каждые двадцать пять лет. Но Толстые выдерживают. Другим репутация дается в аренду, — еще очень хорошо, если в пожизненную. От литературы девятнадцатого века по-настоящему остался десяток имен. Остальным — пять строк в Grunilriss'ax{14} и десять в Handbuch'aх{15}. Так с парижских кладбищ по миновании срока свозят кости в общую могилу. «Concession à perpétuité»{16} больше почти нигде не выдаются. Вследствие переполнения.

* * *

Есть люди-анахронизмы. Особенно много их у нас. Но встречаются они и на Западе. Таков Уинстон Черчилль, — Бриан де Буагильбер в роли канцлера казначейства. Он опоздал. Ему бы носиться в латах с копьем, на боевом коне. А он составляет (или критикует) бюджет.

Шартр. Маленький прелестный городок. Утром кажется: здесь бы прожить всю жизнь. А в тот же вечер справляешься: нет ли поезда, чтобы сейчас же уехать.

В двух шагах от знаменитого собора — Maison du Saumon{17} — дом XV века. Такие дома во Франции есть везде; у нас, если не ошибаюсь, был только один частный дом, насчитывавший три столетия жизни: обилие лесов в России было несчастьем русского искусства.

Старый дом ужасен: как здесь Жили люди? почему не устраивались лучше? Да потому и не устраивались, что на это смотрели как на временное, неважное, скоро преходящее. Вся земля была в ту пору постоялым двором. Для настоящего был собор, — он великолепен.

Стали старше — одумались. Мольер говорит с презрением: «le fade goût des monuments gothiques, ces monstres odieux des siècles ignorants...»{18}

Непостижимое мировоззрение Клемансо: жизнь бессмысленна, мир отвратителен, люди подлецы или бараны, а потому — «agir! agir!..»{19}

Зачем же agir?

Да еще легкий тик: «les boches»{20}.

Царь Петр наказывает Никите Демидову, своему комиссару на каких-то заводах: «Работать тебе с крайним и тщательным радением, напоминая себе смертные часы».

Как сжато и как сильно! — тут лучшее, что было в Петре Великом.

Вот из этого и сделаем девиз на остаток дней.