Из записок районного опера

Но потом, яростно отхлеставшись положенное количество раз, душегуб плавно переходит к рассказу про собственную долюшку, приведшую его к подобному, и в итоге, стервец, такую жалость к себе возбуждает, что уж не сколько осуждаешь его, сколько — сочувствуешь, сопереживаешь, льёшь слёзы за его немыслимые душевные страдания, невольно гневаясь на себя и на весь угрозыск за то, что такую замечательнейшую личность вынуждены вы жестоко гноить в темнице!.. Ну а как воскликнет кровопийца с сердечной мукой: «Неужто и вы, гражданин начальник, окажись на моём месте, не убили бы эту мерзкую и подлую тварь?!», (имеется в виду превращённый в кровавую отбивную потерпевший), так прямо — таки рвётся из твоей груди пронзительное: «Да!.. Точно!.. И я, и я убил бы!.. Сто пудово!..»

Тьфу!..

Зная эту особенность общения с убийцами, давно уж ни в какие их оправдания собственных злодейств не вникаю, тем более — и не жалею из них никого… Если и над тем слезами покапать, и над этим, ещё и тем — посочувствовать, то вообще сажать — некого… Все кругом — сплошные ангелы, а что застрелил кого-то, зарезал, или забил ногами до смерти случайно оказавшуюся на пути старушку, — так это — досадная случайность, на крайняк — роковое стечение обстоятельств… Про бабку же и говорить нечего, ещё та врагиня прогресса, такую ежели не пришить — всю жизнь потом совесть грызть будет…

Отсюда вывод: никого — не жалеть. Кто чего заслужил — то пусть и имеет. За подвиг — орден, за ударный труд — деньги и славу, за мокрушество — «зона»… А сколь благородными были мотивы убийцы — пусть он сам на суде рассказывает прокурору и судьям. Авось — пожалеют!..

…Кстати — ведь и жалеют… Сейчас всё делается для того, чтобы максимально облегчить участь злодеев. Отменили смертную казнь — ладно… Я понимаю: жизнь убийцы — священна и неприкосновенна. Держава обязана беречь её как зеницу ока, и чем больше убийц благополучно доживёт до глубокой старости — тем полезнее для цивилизованного общества… Но теперь же норовят ещё и суд присяжных повсеместно ввести!..

А что такое суд присяжных?.. Это когда сидят в зале суда мирные обыватели, внимают обвиняемому и его адвокату, а те дуэтом вешают им лапшу на уши, красочно описывая, насколько же весомы и уважительны объяснения того, почему обвиняемый, к примеру, посёк жену родную кухонными ножиками, испёк в духовке и съел с гарниром из жаренной картошки. После таких рассказов легковерные присяжные, прослезившись, остро осознавая светлое благородство жено-поедателя и редкостный сволочизм съеденной супруги, дружно резюмируют: «НЕ ВИНОВЕН». И наш убийца со спокойной душой выходит на свободу, чувствуя себя святее папы римского… А что закон требует наказывать убийц по всей строгости, так и что?.. Присяжные ведь судят в первую очередь не по закону, а по совести!..

Это не значит, разумеется, что у ментов к убийцам — какая-то особенная озлобленность… Не оправдывая мокрушников, никак не желая вникать в их самооправдания, не спешим мы и бичевать их, не клеймим позором… Такого нет, чтоб кричать яростно: «Ах, негодяи!.. Подонки, вы человеческую кровь пролили!.. Нет вам прощения!..»

Все мы — люди, все — человеки, и убийцы в этом отношении никакого исключения не представляют. У каждого из них есть какие-то свои мотивы поведения, важно — понять их… я не говорю — простить!.. Хотя по сути, если поймешь, то тем самым в какой-то степени — и прощаешь… Мол, да — убил. Но — по таким-то причинам, из-за таких-то обстоятельств, и ещё неизвестно, как в такой же ситуации повёл бы себя ты сам…

Человек порою поставлен в такую ситуацию, единственным выходом из которой ему кажется лишь чья-то смерть… Скажем — месть за друга!.. Или — обязательно надо предотвратить нечто…Или по ревности — пришил кого-то… Умный — понимает, что убийство решает одну проблему за счёт того, что создаёт другую, куда более острую, но не всем же быть умными!..

Распространённейший мотив — корысть. Подло убивать из-за денег. Но, положа руку на сердце, имей я возможность безнаказанно пришить в тёмном углу какого-нибудь зажиревшего на народной крови барыгу, ещё заимев на этом деле чемоданчик с миллионом баксов, — неужто пощадил бы падлюку?!. Ни Боже мой!.. И практически любой из нас, оперов — тоже не пощадил бы, разве что — если совсем уж из трусоватых… (Кстати, любимая оперская присказка: «Совесть мента — не продаётся, но вообще цена ей — 5 000 долларов!» Неплохо сказано. Хотя пять штук лично для меня — не сумма!) Почему же, спросите вы, до сих пор не складываю я замоченных барыг штабелями?.. Лишь потому только, что нет гарантий моей личной безопасности, да и чемоданчики с «лимонами» баксов в доступных моему глазу тёмных углах не мелькают…

Иными словами, нет никакой принципиальной разницы между опером и изобличаемым им злодеем. Сделаны они из одного человеческого материала, вышли из толщи одного и того же народа, поэтому нет во мне, опере, личной злобы против убившего кого-нибудь из-за денег, а просто иногда становится досадно: из-за каких же в сущности копеечных сумм сплошь и рядом лишают жизни!..