Из записок судебного деятеля

Впервые свои воспоминания, ранее опубликованные в журналах, А. Ф. Кони объединил в книге «За последние годы», изданной в 1896 году. В последующие годы постепенно создается сочинение, принесшее ему широкую литературную известность, — пятитомник «На жизненном пути». Здесь собраны многочисленные статьи и воспоминания о юристах, историках, писателях, общественных деятелях, скромных тружениках просвещения и совсем безвестных людях — словом, обо всех, задевших ум и сердце знаменитого юриста. В этом сочинении сказался человек необычайно широких интересов, запечатлевший в живых образах сложную полувековую эпоху в истории России.

Ценность воспоминаний А. Ф. Кони — в умении глубоко проникнуть в сущность сложных явлений, в их большой достоверности и объективности. Исключительная память и душевная чистота позволяли ему воспроизводить почти с документальной точностью факты общественно-политической и литературной борьбы прошлого столетия, встречи со множеством разнообразных людей, быт и нравы минувших десятилетий. При этом он всегда избегал таких оценок, резких или мелочных, за которыми могло бы исчезнуть главное; своими воспоминаниями А. Ф. Кони стремился расширить понимание и изучение творений писателей в их отношении к разнообразным сторонам жизни[24]. Именно с этой стороны интересовала его личность современника.

Кони-мемуарист не ограничивался обычно личными впечатлениями; он внимательно изучал творчество того или иного лица, читал воспоминания о нем современников. Поэтому-то рассказ о какой-либо встрече под его пером нередко перерастал в литературно-критическую статью, в которой общая характеристика писателя или общественного деятеля оживлялась, «подтверждалась» воспоминанием. За живым рассказом вставал облик современника.

Не все портреты, нарисованные А. Ф. Кони, равноценны. В созданной им обширной галерее характеристик далеко не все лица заслуживают тех теплых и проникновенных слов, которыми они обрисованы. Многих из них, в особенности это касается государственных и судебных деятелей, он незаслуженно восхваляет, а роль других преувеличивает [25]. Однако подавляющее большинство его воспоминаний остается образцом мемуарного жанра.

Обладая редким даром рассказчика, А. Ф. Кони по существу стер грань между художественным очерком и документальным воспоминанием. Его «Житейские встречи», например, написанные с какой-то особенной непринужденностью, безукоризненно точным и чистым русским языком, вполне могут быть названы новеллами.

Главное, что объединяет все написанное А. Ф. Кони и что особенно сильно проявилось в его мемуарах, — это моральная проповедь. В этом смысле он был сыном воспитавшей его эпохи, «эпохи реформ», с ее либеральными иллюзиями и надеждами на возможность гуманных законов в монархической России, с ее обостренным интересом к проблеме человеческой совести и справедливого «совестливого суда». «Право и нравственность не суть чуждые или противоположные одно другому понятия. В сущности источник у них общий, и действительная их разность должна состоять, главным образом, в принудительной обязательности права в сравнении с свободною осуществимостью нравственности. Отсюда связь правовых воззрений с нравственными идеалами. Чем она теснее, тем больше обеспечено разумное развитие общества», — писал Кони в статье «Нравственный облик Пушкина»[26].

На рубеже двух веков, когда в полной мере развернулась литературная деятельность А. Ф. Кони, он считал очень важным обратиться «к молодому поколению с руководительным словом»[27]. В своих публичных выступлениях, говоря об ученых или писателях, вспоминая тех, кто оказал большое воздействие на людей его поколения, он не уставал ратовать за моральную правду, которую отстаивал и в суде. Анатолий Федорович часто выступал публично во славу «доблестных деяний и подвигов», «разбирал житейскую правду»[28].

Отсюда огромный интерес А. Ф. Кони к людям, жизнь и деятельность которых может служить нравственным примером. Он всегда с теплотой и благодарностью вспоминал о великих и безвестных людях, открывших перед ним «красоту человеческой совести». Особенно высоко он ценил Л. Толстого и скромного труженика доктора Гааза. И характерно, что в Л. Толстом Кони привлекали не выводы моральной проповеди писателя; он интересовал его «как живой выразитель волнующих ум и сердце дум, как нравственный судья движений человеческой мысли и совести, относительно которого почти наверное у каждого, вошедшего с ним в общение, в минуты колебаний, когда грозит кругом облепить житейская грязь, настойчиво и спасительно встает в душе вопрос: «А что скажет на это Лев Николаевич? а как он к этому отнесется?[29]».