ИЗ ЖИЗНИ ФОТОМОДЕЛИ ЗИНГЕР

После перестройки российские этнические немцы подались на свою историческую родину, в Германию. Семья Зингер не исключение. У Алисии в Берлине и дядя двоюродный живёт, и брат, и племянница. У всех свой бизнес, у кого продуктовая лавка, у кого свой отдел в торговом центре. Они от своих родственников не отказываются, в гости приглашают. Алисия обязательно съездит когда-нибудь, она помнит их, любит. И – что значит «нерусские»? И у Алисы, и у её мамы с папой, и у её братьев и сестёр русский – родной язык. Предки, которых она знает, все в России родились. Они русские! А если и нет? Что это меняет? Все Зингер помогают друг другу, запросто перечёркивая обиды, коих немало. Отличная у них семья! Не такие уж они олухи царя небесного, как хочет их представить бабушка.

Зингеровский клан оказалась чуть не «последним из Могикан», кто сохранил такое огромное хозяйство. С течением времени у россиян жизнь стала налаживаться, необходимость в огородищах и бескрайних картофельных участках отпала, и многие превратили, например, свои садовые участки в чудесные дачи для отдыха, а некоторые даже переделали их в загородные дома, на западный манер, как фазенды. Молоко и мясо стало дешевле купить, чем гробить на них своё здоровье, выращивая скотину самостоятельно. И зингреровское хозяйство закономерно поредело. Корову давно не держат. Из трёх одна свинья осталась, одна коза, кур всего десять. Не густо.

Но свались на голову какое-нибудь очередное время перемен, иссушающее и опустошающее всё вокруг, эти люди не пропадут, такую отличную школу выживания прошли! И Алиса не сомневалась, что не квадратные метры определяют счастье человека, а труд, сноровка и умение держаться друг за друга. А уж в их-то семье это точно есть. Так что «ровня» они Сальниковым, однозначно, «ровня»!

3 ЧАСТЬ

КУНЦЕВСКИЕ «ТРУЩОБЫ».

Димон вообще о таких вещах не задумывался! Он, что называется, жил «от души»: делал, что нравится, и любил, кого хотел. Не интересовали его ни национальный вопрос, ни материально-стратегический, с прицелом на будущую выгоду. Семейные узы не считал кабальными, но всех уверял, что никогда не женится или женится на старости лет. (Как уверяют все симпатичные молодые люди).

У Алисы в перенаселённой квартире-общежитии он бывал неоднократно, и там ему даже нравилось, так интересно порой было. Очень разношёрстный контингент! Есть на кого посмотреть.

В Алисиной комнате стояли три двухъярусные кровати: на одной спали бабушка Гизела с Алисой, на второй – тётя Оля (внизу) и Светлана (вверху), а на третьей – Елена Георгиевна (внизу) и Тоня (вверху). Теснотища стояла жуткая, но никто никому не мешал. Все женщины, кроме Алисии и Светы, были солидного возраста. Светлане стукнуло двадцать восемь; она закончила институт культуры, получив специальность режиссёра самодеятельного театра, и устроилась в Москве аниматором в одно раскрученное развлекательное заведение, где теперь пропадала по двенадцать часов каждый день без выходных (копила деньги на вступительный взнос будущей ипотеки). Тётя Оля тоже не имела отдыха; она зарабатывала деньги на учёбу дочки и разгребала нешуточные материальные проблемы сына: сутки в одной гостинице пахала, двое суток – в другой. Тоня и Елена Георгиевна работали нянями в разных семьях и в разных концах Москвы, но график работы у них на удивление совпадал: от зари до зари; рано утром в одно и то же время они уходили и поздно вечером почти всегда в одно и в то же время возвращались, что непроизвольно складывалось впечатление некоей общности их союза.

Резюмируя выше сказанное, следует подытожить: жильцы приходили в комнату лишь переночевать. Так что никто никому не мешал.

Целый день здесь находилась только бабушка Гизела, которая каждый день устраивала в их конурке влажную уборку. Она всегда ворчала, что дом опять на ней и её жизнь всё такая же беспросветная, как в Сосновке, но неизменно готовила к вечеру для всей честной компании чай и подсушенные в духовке куски батона. Нехитрые продукты покупала на свои деньги и наотрез отказывалась брать хоть копейку с кого- либо, хотя её пытались отблагодарить, потому что вечернее чаепитие всегда было кстати. Но бабушку Гизелу при случае угощали разными вкусностями, и пирожными, и нарезками сервелата (её любимой колбасой), и она не чувствовала себя забытой и оскорблённой.

Раз квартира представляла собой общежитие, то жильцы в ней постоянно менялись. И приходилось опять привыкать и приноравливаться к новичкам.

В Алисиной комнате все шестеро «жиличек», включая их с бабушкой, сумели вместе прожить бок о бок целых полтора года. И потом уже знали почти всё друг о друге.