Из жизни императрицы Цыси. 1835–1908

Коу Ляньцай вихрем понесся в дом Кана. Тот еще не спал, так как писал свой очередной доклад трону. Запыхавшийся Коу влетел к нему и, не в силах выговорить ни слова, молча раскрыл ладонь. Кан Ювэй узнал почерк императора, схватил первые попавшиеся и выехал в Тяньцзинь, а оттуда в Шанхай. Едва он умчался из дома, как к нему зачем-то пришел Лян Цичао. Увидев разбросанные книги, пожитки и расспросив слугу, он сразу все понял и скрылся в японском консульстве. Потом ему с помощью вице-консула удаюсь бежать в Японию, но для этого пришлось переодеться в иностранное платье.

Тем временем Жун Лу по приказу вдовствующей мператрицы собрал Ган Ни, Хуай Табу, Сюй Инкуя, Цзэн Гуанханя, Сюй Хойли и других крупных сановников и вместе с ними приехал в Парк согласия. Цыси, вся дрожа от гнева, показала им тайное распоряжение шператора. Ган Ни встал на колени:

— По-моему, если  мы сегодня же не казним Кан Ювэя, Лян Цичао и их приспешников, то завтра они казнят нас!

— Я считаю, что нужно уничтожить не только этих разбойников, но и их безмозглого покровителя! — закричала Цыси.

— Нет, этого нельзя делать! — поспешно возразил Сун Лу. — Императора слишком хорошо знают и в нашей стране и за границей; если убрать его, иностранцы непременно воспользуются этим как предлогом. По моему глупому разумению, Старой будде просто стоит вернуться к власти, а императора достаточно отстранить нее...

Цыси еле заметно кивнула, приказала Ган Ни во главе дворцовой охраны арестовать мятежников и до самого утра вместе с сановниками обсуждала, как именно наказать императора...

Всю ту ночь Гуансюй не мог уснуть. Поднявшись на рассвете, он помылся, оделся, но не пошел в тронный зал, а стал терпеливо ждать событий. Действительно, вскоре Цыси вызвала его. Он направился за евнухом в Зал согласия и радости и увидел там свою тетку с искаженным от ярости лицом. Едва Гуансюй совершил полагающиеся церемонии, как старуха завизжала:

— Ты хотел арестовать меня?!

— Ничего подобного,— спокойно ответил Гуансюй.

Цыси пришла в еще большую ярость и, выхватив из рукава тайное распоряжение, попавшее к ней от Юань Шикая, бросила его на пол:

— А это кто писал?

Гуансюй понял, что теперь ему не защититься, но все же продолжал упорствовать:

— Я велел Юань Шикаю арестовать консерваторов, а вовсе не вас, святая мать.

Цыси холодно усмехнулась:

— Не меня?! Если бы Жун Лу вовремя не доложил мне об этом, ты наверняка добрался бы и до меня!

Она сделала знак Ли Ляньину и другим евнухам, те бросились к государю, схватили его и, не дав ему вымолвить ни слова, утащили на островок Интай посреди дворцового пруда».

У Тайсюй и Чжоу Тяньбэй в своей пьесе рисуют последнюю сцену не менее красочно, акцентируя внимание на издевательском тоне Цыси, которая явилась арестовать монарха:

«Г у а н с ю й (испуганно). Почему мать-императрица пришла такая рассерженная?

Ц ы с и. Я прошу тебя даровать мне жизнь!

Г у а н с ю й. Что вы, я...

Ц ы с и (презрительно усмехаясь). Ты еще смеешь оправдываться, непочтительная тварь, после того как хотел убить меня?!».

В той же пьесе изображено, как Гуансюя отправили на Интай, оторвав от любимой наложницы Чжэнь. У Цай Дунфаня эта наложница дерзко заявляет вдовствующей императрице, что та не имеет права низлагать монарха. Цыси дает ей пощечину и тоже отправляет в заточение, но отдельно от Гуансюя. Аналогичный эпизод можно найти в романе П. Бак.

Разумеется, император и его наложница были не единственными и даже не главными жертвами реакционного переворота 1898 года. Издав указ об упразднении всех реформ, Цыси отрубила головы шестерым ведущимреформаторам: Тань Сытуну, Кан Гуанжэню, Ян Шэнъсю, Ян Жую, Линь Сюю и Лю Гуанди. Многих их горонников посадили в тюрьму, сослали, сместили с должности. Напротив, «Хуай Табу, Ган Ни, Сюй Инкуя, Цзэн Гуанханя, Сюй Хойли и других консерваторов повысили на три ранга каждого. Чжао Шуцяо и Жун Лу ввели в Государственный совет, Юань Шикая сделали губернатором провинции Шаньдун, а на место генерал-губернатора столичной провинции, освободившееся после Жун Лу, посадили другого реакционера — Юй Лу».

Тюрьма или ссылка тоже не гарантировали реформаторов от дальнейшей расправы — это видно на примере Чжан Иньхуаня, известного в Англии и потому «лишь» сосланного на вечное поселение в Синьцзян. Как писала одна из русских газет, «сэр Макдональд добился у Тсэ-Ги обещания не казнить вместе с другими бывшего министра финансов Чанг-Ю-гоана. Она дала слово не обезглавливать этого старика, но по ее распоряжению его удавили на пути в ссылку...».

Предельное лицемерие Цыси сказалось и в том, что указ о казни шестерых реформаторов она подписала именем их покровителя — заточенного Гуансюя. То же самое она проделала с указом, в котором император будто бы восхищался ее двукратным регентством и просил повторить этот блестящий опыт. Лишь самые наивные люди того времени поверили, что Гуансюй лично издал декрет, в третий раз назначающий Цыси регентшей.