Из жизни императрицы Цыси

В этом отрывке недаром упоминаются подарки, которые всегда были одной из значительных статей дохода вдовствующей императрицы. Например, перед праздниками на Цыси «начинали сыпаться подношения от князей, сановников, губернаторов или генерал-губернаторов: расшитые ткани, каллиграфические надписи, картины, антикварные и заграничные ценности. Больше всего государыня любила часы, люстры и прочие иностранные вещи», причем подарки поступали к ней не только по праздникам: «Если Цыси вскользь замечала, что ей нравится какая-нибудь вещица, например красивая безрукавка или украшение к туфлям, не проходило и трех дней, как перед ней появлялось и то и другое». А в дни ее рождения, вспоминает Юй Дэлин, «подношений было так много, что они занимали несколько залов, и все же мы не имели права убрать их куда-нибудь, пока ее величество не приказывала сделать это». Однажды ей преподнесли в дар «четыре мешка с тысячами жемчужин. Безупречные по форме и цвету, они стоили баснословно дорого, но у ее величества было столько драгоценностей, особенно жемчуга, что она едва взглянула на подарок и лишь назвала его приятным».

Когда Цыси впервые появилась во дворце, ей платили в год около ста пятидесяти лянов, т. е. примерно четыреста американских долларов. А накануне смерти ее ежегодные доходы составляли уже почти десять миллионов долларов — по крайней мере вдвое больше, чем у любого китайского императора. Особенно возросли корыстолюбие и взяточничество Цыси после ее бегства из Пекина в 1900 году, когда она лишилась части своих богатств. Стараясь возместить их, она грабила и народ и чиновников совершенно беззастенчиво: один только начальник шанхайской области присылал ей каждый год сто тысяч лянов «на пудру и румяна». Ежедневные расходы двора составляли тогда сорок тысяч лянов.

Вдовствующая императрица не успевала пользоваться всеми своими несметными сокровищами, однако вела им строгий счет:

«Одежда, ткани для одежды, обувь и драгоценности Цыси — все было тщательно расписано в специальной книге, где особый раздел отводился вещам, предназначенным для подарков. Этими подарками ведали главноуправляющий, его помощник и четыре старших евнуха, которые получали ценности из сокровищницы и передавали их Управлению двора, записывая в книге: „Такого-то“ числа даровано такому-то“.

У старухи было множество драгоценностей, но чаще всего она носила лишь несколько: кольца из зеленого и голубого нефрита, жемчужную диадему в виде цветов и накидку, унизанную жемчугом.

Летом Цыси нередко втыкала в волосы большие цпильки из сандалового дерева, увитые золотыми нитями и инкрустированные жемчугом. Их преподнес вдовствующей императрице в день ее шестидесятилетия известный сановник Чжан Чжидун. Еще она носила крохотные жемчужные серьги, никогда их не снимая. Евнухи рассказывали, что эти сережки подарил ей сам император Сяньфэн, когда она впервые вошла во дворец. Сережек было четыре, поэтому Цыси пришлось проколоть в каждом ухе по две дырочки.

Из своих многочисленных одежд вдовствующая императрица также обычно носила лишь несколько. Например, зимой она надевала зеленовато-желтый халат на меху, а во время аудиенций заменяла его шелковым или парчовым халатом, далеко не всегда новым. Туфли ей большей частью преподносили княгини и фрейлины. По праздникам она каждый раз надевала одну и ту же пару, густо усыпанную жемчугом, как драгоценные колосья, на очень толстой подошве».

Более подробно говорить о драгоценностях Цыси было бы слишком долго, да и вряд ли нужно, так как это уже сделано в нескольких источниках на русском языке. Отмечу лишь интересный прием, который использовал в данном случае Цай Дунфань, словно объединив художественную и мемуарную литературу: в его описании Цыси показывает Юй Дэлин свою богатейшую сокровищницу и еще говорит, что многое она потеряла во время восстания ихэтуаней. Впрочем, и в этот трудный для Китая период вдовствующая императрица не желала решительно ничем жертвовать. Говорят, что в 1900 году она даже приказала своей артиллерии приостановить обстрел посольского квартала, потому что грохот пушек мешал ей совершать лодочную прогулку. Бежав в Сиань, Цыси продолжает гурманствовать: «Каждое утро евнух подает императрице меню из ста блюд, состоящих главным образом из рыбы, уток и молодых кур, приготовленных разными способами». И только Кэтрин Карл с ее удивительной наивностью могла видеть в этом безоглядном эпикурействе сплошные достоинства.

Если предшественники Цыси старались блюсти строгие конфуцианские традиции и в придворных театральных постановках обходились артистами-евнухами, то вдовствующая императрица впервые ввела во дворец актеров извне и сделала это не только для спектаклей. Но сначала посмотрим, как выглядели спектакли, которыми наслаждалась Цыси: