Из жизни ёлупней

С утра сдавали разнообразные анализы. Уклоняясь от трудотерапии (терминология!), спали почти до прогулки, которую провели лёжа в сосновой рощице, овеваемые майским ветерком, мечтая построить на этом островке среди картофельных плантаций дом, а также устроить в психбольницах прибежища для поэтов, а поклонники чтоб вели хозяйство (!) – поили и кормили.

Стали колоть уколы со вчерашнего дня. Чувствуем себя хорошо оба, кроме А.Ф., которому начали колоть пантокрин, и он боится стать, как солдат, который смотрит на кирпич, а думает сами знаете о чём.

Позвонили Петропалычу. Он ждёт нас дома на Каштаке как гостей, с 16 до 18 час.

Болтал Макс с Таней о творчестве, Боге и прочей ерунде. Он же (Макс, а не Бог) пропылесосил дорожку в коридоре – после слёзных просьб старушки-нянечки, чем заслужил её мимолётную симпатию (царство ей небесное!). Приходил Андрей А. Батурин, ждал два часа, пока нас выпустят к нему (режим!). «Гуляли» за чаем у Петропалыча Гавриленко. Впереди целый вечер и вся жизнь, а делать ничего не хочется. Андрюха в коридоре читает «Исэ моногатари» и размышляет о том, что с ним сделают в родном военкомате, если лечащий врач не признает его психопатом (статья 7б, например), – а обещали разное, ибо он их достал уже.

Таня хвалит последний сборник Макса «Все мы дочери Schwitters’a».

Больные и испытуемые мотаются туда-сюда по коридору – одна из любимых форм досуга в психбольнице и её окрестностях…

V

Январь 1989-го.

И СНОВА НОВОСИБИРСК

Вышли с Максом из автобуса (приехали с Куртуковым) и поехали в Дом книги. Купив там книг на самое первое время, пошли по Красному пр. и сфотографировали военный объект – расписные ворота штаба ВВС СибВО (эстеты грёбаные!), – за что были приглашены в караулку майором Барановым (Макс, как старшина запаса, советовал не ходить, но А.Ф., который майоров ВВС видел только в кино, легкомысленно «приглашение» принял), который стал звонить особистам и рассказывать страшные истории как им про нас («Называют себя писателями, говорят, что приехали из Томска»), так – в перерывах – и нам про них («Был выпускной в соседней школе – один родитель снял тут же, у ворот, дочку. Так они потом три часа у нас плакали ночью, пока их особисты не допросили»).

Выходя из караулки, он говорил часовому: «Вот этот (А.Ф. то есть) арестован, а другой может идти». Но другой, друг и соратник Макс, уходить отказался и подначивал часового вопросами типа, какое оружие он предпочтёт, дабы воспрепятствовать попытке А.Ф. вырваться из караулки. Часовой смеялся, нарушая Устав. А потом были мы увезены приехавшими на зов майора ментами в Центральное РОВД, где с нас взяли «объяснения» и заставили засветить плёнку; а когда А.Ф. предложил компромисс – открыть аппарат и погубить лишь отснятые кадры, ибо плёнка, как и всё остальное, была в дефиците, – они позвонили в ГБ и cпросили там, КАК ПРАВИЛЬНО засвечивать плёнку.

Спрашивали, есть ли порнография в романе «Подвиг», фотокопия которого была у нас обнаружена, – одним словом, вели себя дебильнейше, как, впрочем, и положено стражам порядка. Когда, взятые на заметку, мы уже занесли свои правые ноги над порогом, скромный мужчина-следователь предложил нам побыть понятыми, то есть постоять минут пятнадцать возле трупа, который только что нашли в канализации. Как это ни странно, мы отказались. Отпущенные наконец с миром, купили у бабки за пятьдесят копеек трёхлитровую банку, в неё – три литра пива, пили его в подъездах, трамваях и в Берёзовой роще.

Так легко поэты теряют свободу и так сильно ей радуются

(мораль).

VI

25 апреля 1988 г.

Тайга-1. Купили газет и гэдээровский журнал «Фотографии». Там тётки с ногами. В вагоне жара. Поезд уже опаздывает. 11 часов.

11:35. «Фотографии» нужно смотреть под одеялом и с «жучком». Стало веселее. Вторая пошла лучше. Больше нет, а ещё долго ехать. Надо открыть окно близ сортира, т. к. остальные окна позакрывали слесаря (ужас-то какой!). Вид из окна хороший, низменность хорошая, кемеровская. Отопительный сезон ещё не кончился. А снаружи весна, оттепель. Музон клёвый играет. Хочется бардака, ног и «жучка». Утёсов поёт. В голове приятный лёгкий звон. За окном что-то цементно-грязное. Это завод. Стояли. Поехали. А.Ф. и К.Ф. пошли в ресторацию за «Саянами».

11:47. Включили вентиляцию. Жить стало лутьше и веселее.

12:12.Первый раз пели, глядя на рельсы, открыв заднюю дверь нашего, последнего, вагона. Макс и А.Ф. ушли опять петь.

12:35. Проехали Юргу.

Макс и Андрей плюнули в Томь – привет Томску.

Ещё посмотрели на рельсы. Противник сна Филимонов залёг наверх. Лисицын уподобился ему. Макс и Федяев жрут и пьют.

«Прошло двадцать лет».

Федяев достиг-таки цели – купил у «немого» порнографический календарик. И он, и Макс уснули в соседнем полупустом вагоне – до самого Н-ска. Финита ля…

VII

19.05.88 (четверг)