Из жизни кукол

Она отпивает шампанского. Едва успевает проглотить, как парень хватает ее за подбородок.

– Давай работай.

Он входит ей в рот, длинно тыкается в десны и глотку. Она ничего не чувствует.

Короткое тяжкое дыхание. Несколько секунд голубые глаза не отрываясь смотрят в карие.

Мерси держит братика на руках. Того, что младше, который родился на час позже первого, он меньше ростом, у него всего одна почка и лицо немножко неправильное. Братик трясется от холода и весь мокрый, но он таращится на нее, моргает и таращится. Жив!

Красные губы, красные языки. Кроваво-красные жилки.

Голова темной девушки быстро двигается вперед-назад. Большие руки зарылись ей в волосы. С ее подбородка свисает нитка слюны, отрывается, падает на бедро.

Потом внутри у братика что-то булькает.

Глухой стон, и блондинка снова хихикает. Кто-то хватает ее и поднимает с дивана. Она успевает прихватить бокал шампанского, прежде чем младший брат утаскивает ее в комнату, где звучит хаус. Она одним махом опустошает бокал, пока они проходят мимо бассейна, мимо мраморных статуэток; она все еще смеется, когда он бросает ее на кровать.

На нем трусы-боксеры, они ему великоваты. Тощее мальчишеское тело, все в прыщах – на плечах, на груди, даже на животе.

– Отсоси мне, – велит он, совсем как старший брат, только голос у него тоньше.

Она становится перед ним на колени и рывком стаскивает с него трусы. Он почти теряет равновесие, и теперь она уже громко смеется.

– Ах ты мизинчик. – Она сгибает мизинец. На ум ей приходит старая считалка.

Первый пальчик наш большой, указательный второй, средний пальчик – третий, длиннее всех на свете, четвертый безымянный, очень это странно, а мизинец – пальчик пятый, ростом только…

Удар обрушивается, когда она хохочет.

Костяшками по зубам; кровь изо рта льется прямо на белую простыню. Она абсолютно ничего не ощущает. Ростом только маловатый.

Следующий удар попадает в грудь, она снова ничего не чувствует. Видит, как девушка со светлыми волосами сжимается, подтягивает колени к груди. Видит, как язык ощупывает разбитую верхнюю губу. Язык распух, вспомнил осиный укус.

Первый пальчик наш большой, указательный второй, средний пальчик – третий, длиннее всех на свете, четвертый безымянный, очень это странно, а мизинец – пальчик пятый, ростом только маловатый.

Кулак у нее перед лицом снова сжат, но не бьет. Парень вдруг оказывается на ней верхом, прижимает ее коленом.

Грудную клетку сдавливает, и она ловит воздух ртом.

Он сует кулак ей между ног.

Кольцо на мизинце правой руки разрывает ее. Она ничего не чувствует, но все же кричит. Быстрые движения. Кровать сотрясается.

Пальчик пятый. Ростом только маловатый.

Она сворачивается, сжимается, становится такой маленькой, что он не может попасть в нее.

Но она все равно кричит не переставая. Змея вернулась.

Из комнаты, где играл хаус, донесся какой-то звук. Звук, которого там быть не должно. Мерси оттолкнула парня; он завалился назад, выругался, но Мерси уже бежала мимо бассейна. По дороге она прихватила статуэтку, тяжелую, почти как шар для боулинга. Мерси вбежала в ту, другую комнату.

Увиденное отбросило ее в детство. Воспоминание: река, змея ужалила мужчину, ему отпиливают ногу.

На парня бросилась не Мерси. Ее ненависть, ее страх слились в одно существо; Мерси была совершенно спокойна, когда обрушивала на затылок насильника мраморную фигурку.

Статуэтку, тяжелую, как воспоминание об изнасилованной подруге.

Слова белого мужчины средних лет Свартбэкен

Свартбэкен – старейший район Упсалы, ему больше семисот лет, но по нему не скажешь. Усердно-оптимистичное стремление ломать и обновлять, вполне в духе шведского двадцатого века, превратило район в смешение архитектурных стилей.

Луве это нравилось. Район развивался органично, он не корчил из себя нечто выдающееся, а просто приспосабливался. Будь Свартбэкен человеком, такого человека назвали бы конформистом. Луве думал, что “специалист по выживанию” подходит ему больше.

Он жил здесь уже почти год. Дом, построенный в начале двадцатого века, поначалу был двухэтажным деревянным бараком для рабочей бедноты. Сто лет спустя он обзавелся каменным фасадом с красной штукатуркой, адресом – и превратился в один из самых привлекательных домов к северу от центра Упсалы.