Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс (сборник)

– Ну и слава богу! И ты своему про Костьку тоже ничего не говори. Вот когда мы с тобой вдвоем пропишемся, тогда уж и сообразим, что нам дальше делать. Сначала приватизируем, а потом нам Костька с твоим Олежкой и пригодятся.

Они переглянулись понимающе и вздохнули одновременно. Разлив остатки ликера по стаканам, выпили, не чокаясь, будто помянули кого мысленно. И, не сговариваясь, разом перешли на другие темы – о погоде, о здоровье, о магнитных бурях, о сумасшедших ценах, о трудностях перехода женских своих организмов к самому тяжелому периоду жизни – старости, когда просто панически хочется счастья, еще и сильнее даже, чем в зеленой и глупой юности.

* * *

Какой странный, бесснежный выдался нынче декабрь – на удивление просто. И все равно хорошо – звонко, стыло, весело. Небо, обычно по-зимнему хмурое, ни с того ни с сего распогодилось вдруг, открылось радостной синевой навстречу холодному и яркому солнцу – с ума сошла природа, будто перед зимними вьюгами решила еще немного побаловаться да сгульнуть напоследок – эх, была не была, один раз живем…

Саша, подняв воротник коротенькой курточки и спрятав руки в карманы, медленно шла к знакомой уже скамейке в конце бульвара, постоянному месту их тайных с Костиком «шпионских» встреч. Очень медленно шла. Как на голгофу. Потому как на душе было совсем, ну просто категорически паршиво. И даже хмельная музыка разгулявшегося декабря не спасала, не вызывало обычных радостных эмоций и яркое солнце, бьющее игриво в глаза, не освежал тяжелую голову прозрачно-холодный и по-зимнему вкусный воздух. А жаль, день-то какой чудесный… Таких дней в году – по пальцам пересчитать.

Когда-то раньше, в той еще жизни, она прекрасно умела настраивать себя, как хорошую скрипку, на любую погоду, умела радостно окунуться с головой в любое природное явление, пусть даже самое малокомфортное, с удовольствием впускала его внутрь и шла рука об руку с ветром, с проливным дождем, с колючим вьюжным снегом. Потому как только снаружи и жизнь, и погода – дерьмо, а там, внутри у себя, она сама себе хозяйка, там у нее свои праздники. Это снаружи она может скакать в короткой клетчатой юбочке да белых бантах перед осоловевшими похотливыми мужиками, это снаружи она, как ей казалось, может сколько угодно обманывать доверчивых старушек, а там, внутри, – нет. Вот поэтому и споткнулась. Запуталась в себе самой так, что все актерские способности пропали куда-то напрочь, и не получается уже ничего, даже самого дурного спектакля не получается. Потому как лицедействовать перед жестокими развратными козлами – это одно, а перед простодушной, так искренне полюбившей ее старушкой – совсем, совсем другое… Вот незадача, черт бы ее побрал. И главное, Костику этого никак не объяснить. Он и без того на злобу весь изошел – почти месяц она там живет, а дело с мертвой точки так и не сдвинулось.

Она медленно подошла к скамейке и, усевшись на холодное сиденье, растерянно повертела вихрастой головой, выглядывая Костика. Опаздывает, однако, ее «жених» драгоценный. Что-то на него не похоже.

– Девушка, а вас не Сашей зовут? – услышала она над головой насмешливо-вкрадчивый голос и вздрогнула от прикосновения холодных и твердых его пальцев, обхвативших шею в жесткое кольцо. – Это не вы сейчас так до боли задумчиво шли по шоссе и сосали сушку, а?

– Нет, шпион Иванов живет этажом выше… – прохрипела Саша, изо всех сил пытаясь разжать его плотно лежащие на ее шее руки. – Пусти, больно же!

– Ах ты, моя остроумница, – встряхнул ее за хрупкие плечики Костик. Обойдя скамейку, уселся рядом, подвинулся плотно и, деловито потерев руки, произнес: – Ладно, воробышек, шутки в сторону. Давай, отчитывайся о проделанной работе. Что там наша старушенция, разродилась на что-нибудь наконец?

Саша поморщилась страдальчески, отодвинулась слегка и, еще глубже втянув голову в плечи, уперлась взглядом в большую кучу из собранных сухих грязных листьев.

– Ну? Чего молчишь? – подтолкнул ее плечом Костик. – Давай, слушаю.

– Мать твоя приезжала еще два раза, – вяло произнесла Саша, продолжая внимательно разглядывать скрученные, будто покореженные листья. – Ты, кстати, почему ее не предупредил, что там твоя невеста живет? Я в первый раз растерялась как дура.

– Да ладно! Мать – это ерунда. Мать меня вообще не волнует. А мадам Нина? Приезжала еще?

– Да. Она часто ездит. Продукты всякие дорогущие привозит. И на меня все время волком смотрит, будто я зверь какой.

– Черт! Суетится, значит, наша мадам. Надо же… Молодец, кто бы мог подумать. А ничего новенького она старушке не втюхивала кроме своего злыдня Гошки? Не помнишь?

– Да нет, ничего такого. Ой, а ты знаешь, кто ее туда привозит? Я первый раз увидела – глазам своим не поверила. Думала, случайно его машина тут оказалась. А потом смотрю – точно, он.

– Кто? – насторожился вдруг Костик.