Из жизни одноглавого. Роман с попугаем

— Раскрывай подсумок, Витюша! — скомандовал Джин-Толик, ежась и потирая ладонями покрывшуюся сизыми мурашками грудь. Подсумком он, как оказалось, называл портфель. — Буду говорить, так ты уж действуй не медля. А то ведь…

Не доведя мысль до конца, он опустил в жидкость правую ногу, поводил ею в надежде нащупать твердое… переступил, опустившись на одну ступеньку… А когда стало по пояс, зажал нос пальцами правой руки и без раздумий нырнул.

Я ахнул.

И все ахнули: оказалось, народу собралось прилично — стеснились у туалета.

Поверхность успокоилась было, как вдруг ее гладь расколола фыркающая голова Джин-Толика.

— На восемнадцать! — гаркнул он, хлопая руками и совершая круги.

Витюша, порывшись в разверстом портфеле, торопливо подал требуемый ключ.

Джин-Толик снова канул… и снова вынырнул.

— На двадцать два! — гулко и с хлюпаньем прозвучало следующее требование.

Витюша поспешно исполнил приказ, и Джин-Толик опять погрузился.

Теперь его долго не было. Я с тревогой взглянул на часы: дело пошло на третью минуту.

Пух!

— Тридцать шесть! — через силу выпалил Джин-Толик, жадно хватая вонючий воздух.

Ученик протянул ему огромной величины железяку, и она тут же утянула мастера на дно.

Гладь успокоилась. Время тикало мучительно медленно.

Вдруг я заметил, что уровень жижи стал понижаться.

Точно!

И как быстро!..

— Фр-р-р! Уф! Фр-р-р!

Джин-Толик вынырнул и встал на еще затопленные ступеньки.

— Уходит! Уходит! — щебетали собравшиеся. — Стекает!

Обернувшись и глядя на плоды своих рук, он устало отер лоб тыльной стороной ладони.

Поднялся выше, ступил на пол.

С него капало. Цветы на трусах то ли растворились, то ли окрасились вровень с прочей тканью.

Мастер по-собачьи встряхнулся, рассыпав веер брызг.

Ученик восхищенно смотрел на него, стараясь при этом держаться подальше.

Джин-Толик принялся прыгать на одной ноге, вытрясая из ушей.

— Дело-то простое, — бормотал он при этом. — Только знать надо, куда сунуться. А если не знаешь, вовек не починишь… В общем, учись, Витюша, учись. А то так и будешь, как в анекдоте, до пенсии ключи подавать.

***

На следующий день после того, как таджикская женщина Мехри закончила приводить в порядок подвальное помещение и дух, шедший оттуда, сменился с валящего наповал на умеренно гадкий, Милосадов провел новое собрание — как всегда, в малом зале.

Зонтикова, усаживаясь, ни с того ни с сего спросила с лукавой улыбкой:

— Виктор Сергеевич, а семинара сегодня не будет?

— А что? — настороженно поинтересовался Милосадов.

— Ах, просто вы сегодня такой поэтический, — сказала Зонтикова и прыснула.

Марина Торопова сунула подружке локтем в бок и прошептала на весь зал:

— Совсем сдурела, кошка драная?

После чего Зонтикова и вовсе закатилась, — но, правда, беззвучно.

Когда расселись и успокоились, Милосадов взял слово.

— Товарищи! — сказал он. — Наш небольшой коллектив стоит перед трудным выбором. С одной стороны, библиотека — это фактически последний рубеж, и сдавать его никак нельзя. Потому что, товарищи, велика Россия, а отступать некуда — позади все самое дорогое, что у нас осталось.

Хмурясь, Милосадов обвел взглядом женщин. Простодушная Плотникова всхлипнула.

— С другой стороны, товарищи, вы сами видите, какая сложилась ситуация. Фактически мы жмемся друг к другу в последней шлюпке, а волны вокруг все выше и выше. В этот раз мы снова побороли стихию, но если наш утлый челн даст неисправимую течь, все мы, безусловно, пойдем ко дну.

— Ужас! — прошептала Наталья Павловна и с тревогой посмотрела на Коган.

Милосадов поднял правую руку, требуя тишины.

— Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов, какие усилия предпринимали соответствующие структуры, чтобы оказать нам помощь во время последнего катастрофического наводнения…

— Наводнения? — деланно удивилась Зонтикова и стала хлопать глазами, озираясь. — Разве нас водой заливало?

— Да, наводнения, будем называть это так, — повысил голос Милосадов. — Другого слова для случившегося в русском языке нет. Все вы это видели, все почувствовали на себе заботу… гм… правительства и профильных министерств. Все могли убедиться, что средства массовой информации по первому сигналу бедствия, по первому зову поднялись и встали плечом к плечу, чтобы содействовать нам в борьбе с жестокой стихией.

Плотникова захлюпала и сказала сдавленно:

— Господи, что ж так душу-то рвать!..

— Но нужно понимать и то, что, к сожалению, на просторах нашей бескрайней Родины не одним нам срочно требуется помощь. Включите телевизор, и вы увидите: тут горит, там взрывается. Справа рушится, слева сталкивается. То вдребезги, это в клочья… Понятно, что в такой ситуации у соответствующих органов руки наразрыв: им бы хоть самые жаркие дырки заткнуть. А от всех нас требуются мужество и стойкость!