Из жизни собак и минотавров

Бордовый рот хозяйки изрыгал ругательства, смысл которых был недоступен Тимофею, их просто не было в его словаре. А физиономия директрисы стала фиолетовой – сравнялась цветом с волосами. Она орала о гребаном зоопарке, который развели в магазине, и антисанитарии, грозилась уволить всех до единого и в первую очередь ханыг. Виктор и Виталий безмолвно стояли в дверях, всем своим видом давая понять, что осознали ответственность за случившееся.

– Вон! – истошно орала эта фиолетовая пришелица с иной, наверняка дурной, недоброй планеты. – Вон! Мать вашу перемать! Вон отсюда!

Она грозила вставить предмет, коим никак не могла обладать – это понимал даже Тимофей, – всем присутствующим в ухо, глаз, нос, еще в какие-то части тела и, тыча унизанным перстнями толстым пальцем в сторону двери, твердила свое «вон-вон-вон».

Уверенные, что хозяйское «вон» относится к ним, ханыгам, понурые Виктор и Виталий продолжали топтаться на пороге магазина. А Тимофей уже понял, что гонят его, и пошел к двери. Кто-то из ханыг успел шепнуть ему что-то ободряющее: мол, не ссы, кобеляка, оторется блядища, успокоится, ты и вернешься. Но Тимофей будто не слышал их. Он вышел на заплеванный тротуар под моросящий весенний дождик и пошел через улицу, не обращая внимания на бегущие машины.

За свою короткую жизнь он уже сталкивался с людской злобой. Но такой черной неблагодарности он не ждал даже от не лучшей части человечества. И впервые пришла Тимофею в голову крамольная мысль: а нужна ли кому его высокая миссия?..

* * *

Под осенним дождем Тимофей пришел в овощной магазин и под таким же, нудным, моросящим, даром что весенним, оказался на улице. Как и полгода назад, идти было некуда.

Не обращая внимания на пролетающие мимо, разбрызгивающие грязь машины, Тимофей по диагонали пересек широкую улицу и с опущенной головой потрусил по тротуару. И опять, как полгода назад, перед глазами мелькал движущийся лес человечьих ног, раскисшие клочки газет и обертки от мороженого, вонючие бычки.

Все время, проведенное в овощном магазине, Тимофей совсем не бывал на улице. Три-четыре раза в день он выходил через черный ход во двор, быстренько метил чахлые кустики, обнюхивал в поисках адресованной ему одному корреспонденции скамейки и сугробы, а потом спешил обратно в тухловатое тепло подсобки. Сейчас, вновь оказавшись в суете большого города, он смутно почувствовал какую-то перемену. Вдоль домов, у магазинных дверей понуро стояли немолодые мужчины и женщины с опрокинутыми лицами, в руках они держали кофты, пиджаки, штаны, большей частью бесформенные, ношеные, у ног на тряпицах, газетах, а то и прямо на асфальте были выложены тарелки, книги, гаечные ключи, баночки сапожного крема и прочая совершенно ненужная собаке дребедень. А еще Тимофей заметил новые, приметные ярким своим пластиком будки с обращенными к прохожим стеклянными окошками. Возле одной из таких халабуд Тимофей остановился, привлеченный острым запахом горячих сосисок. Безумно захотелось жрать.

Тимофей обошел будку с тыла и присел около ступенек, которые вели в ее нутро. Аромат сосисок приблизился, ударил в нос, шибанул в голову, проник глубоко в брюхо и вновь вернулся куда-то под самые уши, заставив Тимофея забарабанить хвостом по асфальту и вопреки собственной собачьей воле издать жалобный скулящий звук.

В дверях халабуды появилась молодуха с платиновой гривкой. На ней был толстый свитер ручной вязки и едва прикрывающая трусы облегающая кожаная юбка. Увидев Тимофея, молодуха что-то сказала в темноту будки, и сразу же в ее руках появилась плоская белая тарелка, на которой лежали две огромные сосиски, покрытые горкой зеленого горошка. Она поставила ее на ступеньку и чуть придвинула к раздувающемуся от нетерпения собачьему носу.

И зажил Тимофей в тесной будке с веселыми и незлобивыми девахами Нинкой и Веркой. Их торговая точка работала круглосуточно без перерыва, и они работали поочередно день-ночь, так что встречались только на пересменке. Это было самое любимое время для Тимофея: заступавшая на пост непременно приносила ему что-нибудь вкусненькое, домашнее. Он неторопливо, растягивая удовольствие, выедал из серебристой фольги лакомые кусочки и прислушивался к болтовне подруг, из которой черпал знания о меняющемся на глазах мире и о товаре, которым торговали Нинка и Верка.

За стеклянной витриной будки выставлены были сигареты и водка, как говорится, в ассортименте, шоколадки, жвачки, конфеты-сосалки, презервативы, тампоны, флакончики с одуряющими запахами, разноцветные украшения из пластмассы, матерчатые зверюшки, игральные карты, ножички, фонарики и прочая ходовая дребедень. После овощного от этого обилия товаров голова Тимофея шла кругом, но он все схватывал на лету и вскоре уже знал назначение каждого не хуже продавщиц, а находил нужную коробку в тесноте и полумраке будки быстрее их – искал-то по запаху.