Из жизни солдата

В течение 1931 и в начале 1932 года мобилизационные мероприятия проводились Польшей на границе с Восточной Пруссией. Это побудило меня выступить с предложением о проведении крупной акции, которая продемонстрировала бы Польше, что ей никогда не удастся овладеть Восточной Пруссией так, как это случилось с Вильной. В связи с тем, что нам было запрещено строить укрепления вблизи границы, я предложил создать так называемый «Хейльсбергский рубеж», оборудованный противопехотными и противотанковыми заграждениями, а также небольшими долговременными оборонительными точками. Этот рубеж должен был примыкать к древней крепости

Кенигсберг и вместе с ней образовывать «восточнопрусский редут», позволявший нашей группировке в этом районе оказывать длительное сопротивление врагу. «Хейльсбергский треугольник» был единственным местом в Восточной Пруссии, где мы имели право строить оборонительные сооружения.

Имперский военный министр Грёнер одобрил мое предложение. Ему также удалось убедить политическое руководство в существовании непосредственной угрозы со стороны Польши и добиться выделения соответствующих средств, что позволило немедленно начать инженерные работы.

Эти мероприятия, которые иногда обозначались как «тайные военные приготовления Германии», ни в коей мере не представляли угрозы для наших соседей. Даже имея 21 дивизию, рейх по- прежнему значительно уступал по своей военной мощи любой из вышеупомянутых трех союзных держав. При таких обстоятельствах подготовка к усилению рейхсвера в случае неспровоцированного нападения на Германию одного из соседних государств действительно может рассматриваться как первый маленький шаг в направлении обеспечения безопасности страны. Следует заметить, что этот шаг был предпринят только после того, как рейх десять лет понапрасну ждал всеобщего разоружения, которое было способно обеспечить и его безопасность.

«Кошмар коалиций»[6]

Как бы ни были важны описанные выше усилия по укреплению обороноспособности рейха, они все же не являлись основным содержанием работы руководимого мною отделения в составе отдела управления сухопутными войсками. Таковым была теоретическая разработка вопросов боевого применения сухопутных войск во время войны.

В рассматриваемый период проблема использования войск для решения внутриполитических задач, к счастью, утратила свою остроту. В связи с этим принципы использования рейхсвера в этих целях не нуждались в дополнительном изучении, вполне можно было обойтись уже имеющимися наработками по данному вопросу.

Таким образом, мы могли сосредоточиться на проблемах боевого применения сухопутных войск во взаимодействии с военно-морскими силами. Для меня как для военного человека было особенно интересно заниматься именно этими вопросами. Решения по вопросам использования рейхсвера принимали, разумеется, главнокомандующий сухопутными войсками и начальник войскового управления как его первый помощник. Однако подготовка для них соответствующих предложений входила в мою задачу, так же как и проведение необходимых исследований и расчетов. Вот только было не очень понятно, как можно составлять эффективные планы, пусть даже для ведения чисто оборонительных действий, в условиях подавляющего превосходства трех держав, объединившихся в антигерманскую коалицию. «Кошмар коалиций», в свое время так удручавший самого Бисмарка на протяжении последних двух десятилетий его государственной деятельности, и теперь не давал покоя всем, кто занимался прогнозами вероятного хода военных действий в будущей войне.

Обычно размышления на эту тему находят свое отражение в так называемых «планах выдвижения и развертывания войск». Однако у Германии и у Австро-Венгрии в 1914 году уже был печальный опыт слепого следования такому плану. В сложившейся к тому времени политической ситуации логичнее всего было бы в случае нападения России на Австро-Венгрию все силы сосредоточить для наступления на Восточном фронте, занимая на Западе выжидательную позицию по отношению к Франции. Но утвержденный ранее план выдвижения и развертывания войск, который уже было поздно менять, не позволил сделать этого. Точно так же Австро-Венгрия была вынуждена сначала осуществить переброску значительных сил к границам Сербии и лишь затем смогла направить часть войск против России.

Хорошо известно, какие негативные политические и военные последствия имело это для обоих государств. Однако это была не единственная причина, по которой германское военное руководство решило вообще отказаться от жесткого, заранее расписанного во всех деталях плана выдвижения и развертывания войск.