Из жизни Вадима Осипова

В зале никого не осталось. Вадим сидел опустошенный. Только сейчас он почувствовал, какая усталость накопилась за прошедшие месяцы. Только сейчас начал осознавать, что от него, от его действий, его выдумки, его внимания зависела судьба нескольких людей. И Сергея, и Милы, и Ларисы, А еще и человечка, которого он никогда не видел, — маленького Сережи. Его собственная дочь старше на два года. А каково было бы ей остаться без отца лет этак на десять-двенадцать? Ну, хорошо, пусть на восемь. А каково было бы Лене одной поднимать ребенка?!

От этой мысли Вадим почувствовал, как голову стянуло словно обручем. И в очередной раз подумал — ни за какие блага, ни за какие деньги нельзя рисковать свободой. Свободой ходить по улицам, целовать перед сном дочь, цапаться с женой по вечерам по какому-то незначительному поводу, а потом засыпать в обнимку, забыв обиды. Никогда и ни за что — только не лишиться всего этого.

А ведь мог прозевать, что в деле не те «бумажки». Косыгина-то прозевала. А ведь мог и не сообразить, что можно вывернуть все на злоупотребление служебным положением. Станет сегодняшняя прокурорша адвокатом — и сидеть ее клиентам от звонка до звонка.

Вадим почувствовал, как от страха, страха задним числом за возможную свою ошибку, прихватило сердце. Он знал, что на самом деле это невралгия, а никакое не сердце. Врач сказал. Но все равно страшно. Не за себя. Страшно, что Лена с дочкой могут остаться одни. А вдруг врач чего-то не заметил.

Через несколько дней Татьяна, чувствовавшая прямую сопричастность к победе («А кто порекомендовал тебе этого адвоката?» — уже несколько раз напоминала она Миле), устроила у себя дома банкет. Бутерброды с сыром и колбасой, а также соленые огурцы, селедка с картошкой и пельмени из кулинарии были ее, а выпивку ставила Мила. Лена с Вадимом, как приглашенные, принесли торт.

Вечер проходил весело, настроение у всех было хорошее. Выпили за Сергея, за Вадима, за Татьяну, породившую их союз. Потом за Лену, без помощи которой союз бы не состоялся. Потом опять за Лену, за ее мучения с Вадимом в течение всего суда. Потом за Милу, верную жену, обеспечивавшую тылы. (При этом Мила подумала, что, наверное, Сережа ее похвалит за экономию семи тысяч из десяти, предназначенных для адвоката.) Потом за маленького Сережку, который скоро увидит папу. Потом… Словом, хорошо выпили.

И вдруг Мила спросила:

— Скажи, Вадим, а у Сережи была любовница?

Лена поперхнулась минералкой, которой сопровождала последние тосты, почувствовав, что хмелеет, и, вмиг протрезвев, сильно толкнула Вадима ногой под столом.

Вадим не отреагировал. Он обладал Счастливой особенностью — не пьянеть. Вернее, возможно, он и мог бы опьянеть, выпей лишнего, но организм сам в какой-то момент давал команду «стоп», и Вадим после того не пил. Веселиться продолжал вровень с остальными хмелеющими членами компании, но всегда оста-иался трезвым.

Мила повторила вопрос:

— Вадим, так была у Сережи баба?

— Мила, — серьезно начал Вадим, — что бы я тебе ни ответил, ты мне все равно не поверишь. Потому давай рассуждать логически. Сережа всегда ночевал дома?

— Ну да. Почти всегда. Если только не было переоценки товара. Тогда — в магазине. Но они всю ночь описывали, переписывали, сверяли и уточняли…

— А откуда ты это знаешь? — пьяно улыбаясь и очень стараясь показаться умной, встряла Татьяна.

— А оттуда, что я к нему несколько раз приезжала. И сама видела. Так что не спорь! — резко отбрила сестру Мила.

— Хорошо. Пошли дальше, — продолжил Вадим, — а днем ты ему часто звонила?

— По нескольку раз в день.

— Он всегда был на месте?

— Практически да. Если только не выходил в туалет. — Мила радостно расхохоталась над собственной шуткой.

— Сколько у Сергея длился обеденный перерыв?

— Сорок минут, — неожиданно ответила за Милу Лена.

— Сорок пять минут, — подтвердила Мила.

— Ну а теперь, Мил, скажи, уважающая себя баба станет терпеть любовника, который забегает к ней на сорок минут? Скажи, санет?

— Ну нет. Я бы не стала.

— Так. А Сергей станет общаться с бабой, которая сама себя не уважает?

— Точно не станет.

— Вот ты сама и ответила на свой вопрос. Я не знаю, была ли у него любовница, но я знаю, и ты знаешь, что ее быть не могло.

Ночевать остались у Татьяны, Все-таки Вадим немного, но выпил, а в таком состоянии он за руль не садился. Утром проснулись и отправились по домам.

Лена сидела в машине злющая. Молчала. Вадим несколько раз спрашивал, что случилось.

Жена отвечала ледяным тоном:

— Все в порядке. Нормально. И вдруг ее словно прорвало:

— Я сама тебе поверила. Как ты мог так врать?!

— А что, мне надо было сказать, что у Сережи была Лариса?

— Нет, конечно нет! Но так врать! Если бы не я сама разруливала их приходы с Милой в суд, то я бы тебе точно поверила. Железная логика.

— Ну так что в этом плохого? Похвалила бы, наоборот…

— Но это значит, ты и меня так обманываешь?!

Вадим промолчал, Против женской логики адвокатская бессильна.

Снег