Из жизни жен и любовниц

Возле палаты, где лежал Денис Борисов, было оживленно. Медсестра Аниса, как заведенная, продолжала увещевать всех, желавших пройти в палату, чтобы поговорить с пациентом.

– Поймите, он еще очень слаб, – говорила она мягким и одновременно настойчивым тоном. – У него сейчас следователь. Пусть они побеседуют, а потом больному надо будет отдохнуть.

На кожаных диванчиках в холле сидели Вероника, Виктор и Глафира. Лиза стояла под дверью палаты, понимая, что эти первые минуты после пробуждения – самые драгоценные для следствия и все слова, сказанные Борисовым, услышит Сергей Мирошкин, а не она. Но что поделать, если практически все свои дела она ведет неофициально, поэтому надо быть благодарным Сергею за то, что он делится с ней информацией, материалами, позволяет копировать документы. Но все равно в душе она злилась на то, что не может распахнуть дверь и войти в палату, чтобы присутствовать при их беседе.

От Вероники она уже знала главное: Денис помнит, что на него напали, это был мужчина, но прежде Денис его никогда не встречал. В дверь позвонили. Он открыл и тотчас получил удар ножом в живот. Это все.

Лиза видела, как одновременно растерянна в своей радости Вероника и как она спокойна по поводу того, что ее сын ни в чем не виновен, и помимо этого, она мается оттого, что до сих пор не получила от Макса ни единой весточки, а потому все еще пребывает в тревоге за него.

Виктор, друг семьи, напоминал своим поведением верного, преданного пса и пытался поддержать Веронику, а она практически не замечала его. Больше того, иногда, бросая короткие взгляды на своего спутника, она с трудом скрывала раздражение. Возможно, ей хотелось побыть одной, а он докучал своей заботой и вниманием.

И вдруг в воздухе произошло какое-то движение, словно распахнувшаяся дверь впустила холодный осенний ветер, который принес с собой в застоявшийся больничный воздух крепкие запахи свежести, осенних листьев и сладкого морозца: в холле появился румяный красивый мальчик в красной куртке и желтой веселой бейсболке. На лице его играла странная виноватая улыбка. Это был Капитан. Он прямиком направился к Веронике, наклонился и сказал ей что-то на ухо. Ее лицо, еще недавно бледное, осунувшееся, даже какое-то болезненное, вдруг вмиг помолодело. Она часто заморгала, глядя поверх головы Капитана в сторону двери, через которую он вошел. Она расцепила – так распускаются лепестки цветов – пальцы рук, пожав при этом плечами, и этот слабый жест удивления и неуверенности выразил: мол, неужели?.. ты уверен?.. Она хотела было уже встать, но Капитан остановил ее, надавив ей на плечо. Снова что-то сказал на ухо, и на этот раз она посмотрела на Лизу, качнула головой, порывисто встала и подошла к ней.

– Елизавета Сергеевна, – голос ее дрожал, – мне надо с вами срочно поговорить! Только не здесь, давайте выйдем на лестницу.

Нетрудно было догадаться, что речь пойдет о Максе, уж слишком загадочной была улыбка Капитана.

На лестничной площадке, прислонившись всем телом к стене, словно вжимаясь в нее, стоял подросток в черных джинсах и темно-зеленой куртке с капюшоном, отороченным пушистым мехом. Копна спутанных светлых волос. Темные глаза смотрели испуганно, брови были нахмурены. Увидел Веронику – и у него колени ослабли, он чуть не сполз по стенке вниз, но как-то удержался, ладонями быстро закрыл лицо, замотал головой.

– Макс, Макс! – Вероника бросилась к сыну и подхватила его под мышки, словно он действительно мог упасть. Крепко обняла его, потом отстранила от себя и принялась покрывать поцелуями его бледные щеки. – Ты мой хороший, господи, как же я за тебя переживала! Ты цел?! Здоров?! С тобой все в порядке?..

– Ма… Прости… – Он тоже обнял ее, неуверенно как-то, зарылся лицом в воротник ее куртки.

Вероника быстро взяла себя в руки:

– Елизавета Сергеевна, пожалуйста, давайте спустимся хотя бы на один этаж вниз, чтобы нас не увидели.

Лиза понимала ее. Она, как мать, еще не могла быть уверена в том, что ее сыну ничто не угрожает. Все-таки в палате Борисова находился следователь. А к встрече с ним надо было подготовиться. Сам же факт встречи был предопределен: всем было ясно, что Макс появился здесь, психологически подготовленный к допросам, беседам, объяснениям. Теперь, когда он узнал от Капитана, что его не подозревают в нападении на отчима, он мог спокойно и обстоятельно все рассказать.

Они спустились в терапевтическое отделение и устроились на точно таких же диванчиках, как и в хирургии, в тихом холле, заставленном кадками с ухоженными пальмами.

Капитан сначала сел рядом с Максом, но потом, сообразив, что тот будет чувствовать себя увереннее рядом с матерью при разговоре с адвокатом, тактично удалился, напоследок всем своим видом и жестами выражая поддержку другу. Макс с сожалением посмотрел ему вслед.

– Ну, здравствуй, Макс! – Лиза пожала его вялую руку. – Мы все так переживали за тебя. Хорошо, что ты вернулся.