Из жизни звезд

— Похоже, что ножницы Билли Шиэрза будут зачехлены навсегда, — заметила Ева и вздохнула. — А свое настоящее имя он не сказал? Хотя это не имеет особого значения.

— Уильям Кендрикс. Возраст — 23 года. Первый конфликт с законом произошел в пятнадцать лет. Когда мы узнали его настоящее имя и навели справки, выяснилось, почему о нем ничего не было слышно в промежутке между двумя убийствами: в это время он был в тюрьме.

— Как вы и полагали, — сказала Ева. Она подняла стакан сока ананаса и гуавы, но пить не стала.

— Он отбывал пятилетнее наказание за злостную порчу имущества, был выпущен досрочно за хорошее поведение, затем нарушил слово и исчез. Именно в это время он начал преследовать Бобби Сью Гриффин.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском волн.

— Как жалко Свенсона, — тихо сказала Ева. — Бедная жена, трое детишек — он о них только и говорил… Все мечтал когда-нибудь привезти сюда жену. Вот она, судьба человеческая. Мой ребенок спасен, а чей-то муж и отец погиб. — Ева отвернулась и стала смотреть вдаль. К глазам ее подступили слезы.

Максин положила ей руку на плечо.

— Он был отличный человек. Но он знал об опасностях, которые его подстерегают. В таком деле рискуешь ежедневно, — она перешла на деловой профессиональный тон. — Тело Свенсона будет отправлено домой сегодня вечером. Я надеюсь покончить со всеми бумажными делами и вернуться в Нью-Йорк к его похоронам. Дин Эверетт, Том Свенсон… — она устало потерла виски. — Не могу поверить, что их нет, — призналась она. — С ума можно сойти! — Максин подняла голову, вздохнула и внимательно посмотрела на Еву. — Ну а вы как себя чувствуете?

— Держусь изо всех сил… Как вам нравится моя новая внешность? — Ева дотронулась до обкромсанных волос и изобразила подобие улыбки. — Слава Богу, парикмахеру Моники удалось как-то облагородить прическу, которую сотворил мне Билли Шиэрз. Не знаю, правда, понравится ли клиентам Эсте Лаудер. — Она пожала плечами. — Придется воспользоваться париком, если к тому времени волосы не отрастут.

— Ева! — янтарные глаза Максин смотрела на нее серьезно и даже требовательно. — Как вы на самом деле себя чувствуете?

— Время излечит любую травму… Я рада, что осталась жива, — она поставила стакан на маленький столик. — Вы знаете, Максин, ваши наставления спасли мне жизнь. Я буду благодарна вам до конца дней своих.

— Моя заслуга в этом невелика. Просто вы сами были умницей, не потеряли голову.

— Всякий раз, когда отчаяние, казалось, вот-вот возьмет верх надо мной, я напоминала себе то, что вы говорили.

— Теперь надо уповать на время, которое излечивает.

Максин что-то черкнула на обороте своей визитной карточки.

— Ева, вот номер телефона в Нью-Йорке организации помощи пострадавшим. Возможно, вы захотите связаться с ними, когда вернетесь домой. Люди, сами прошедшие через испытание, легче находят общий язык.

В этот момент в воздухе просвистел волан и плюхнулся в запотевший стакан с соком. Холодные брызги окатили ноги Евы, и она ахнула от неожиданности.

— Простите! — знаками показал находящийся в бассейне мужчина, затем рассмеялся и крикнул: — Простите пожалуйста! — он вышел из воды и подошел к шезлонгу Евы.

— Мы, кажется, несколько увлеклись.

Ева полотенцем промокала капли сока на ногах.

— Ничего страшного, — она задумчиво посмотрела на Максин, которая убирала бумаги в сумку. — Это не самая сложная ситуация, в которые я попадаю в последнюю неделю.

— Я слыхал об этом, — серьезно сказал мужчина. В его внимательных глазах читалось сочувствие. И еще, пожалуй, затаенная тоска. Но она тут же исчезла, когда он протянул руку и представился:

— Я Эндрю Леонетти, старинный друг Тери Метьюз.

Ева представила ему Максин, но та, сославшись на необходимость встречи с Моникой Д’Арси, оставила их, добавив, что будет держать с Евой связь.

Ева положила солнцезащитные очки в сумку и аккуратно свернула прямоугольником влажное полотенце. Эндрю Леонетти посмотрел, как мальчик нырнул с вышки и сказал:

— Вам выпало суровое испытание, мисс Хэмел. Не каждый способен выдержать его и не потерять голову.

Как ни странно, Ева восприняла слова незнакомца без малейшего раздражения — они были сказаны негромко и очень проникновенно. Пронаблюдав за тем, как мальчик лихо прыгнул с вышки, сделав сальто в воздухе, она медленно сказала:

— Видно, мне суждено жить долго. Я веду свой род от скандинавов… И потом, — неожиданно добавила она, — я беременна и все время думала о ребенке, о том, чтобы с ним ничего не случилось.

Почему она сообщила незнакомцу такую интимную подробность? Было что-то располагающее в этом высоком светловолосом мужчине, который присматривал за мальчиком Тери. Слова вырвались у Евы совершенно непроизвольно.

Он внимательно посмотрел на нее. Взгляд его был теплым и спокойным, в нем, слава Богу, не было жалости. И в то же время Еве показалось, что он заглянул ей в душу, увидел ее тревоги, надежды и муки.

— Удивительно, как в детях проявляется все самое лучшее, что свойственно людям, — сказал он улыбаясь. — Мы с Адамом собираемся позавтракать в Зеленом ресторане. Не хотите присоединиться к нам?