Из жизни звезд

— Не просто дать фото, а сделать его центром внимания! Представь себе журнал в газетных киосках. Ева, он разойдется тиражом большим, чем «Секс» Мадонны! С гарантией! — Моника сделала несколько глотков. «Осторожнее, не переборщи», — предостерегла она себя. — Июньский номер выразит заветную мечту каждой женщины, — произнесла она, после чего слова прямо-таки полились из нее. — Слава, состояние, верная любовь!.. Три красивейших невесты, три достойных жениха, изысканные наряды, медовый месяц на Мауи. Ведь это мечта! Плюс еще одна приманка — безвестная Золушка! Это был бы coup de qrace![1] Глаза Моники, встретившись со взглядом Евы, торжествующе сверкнули. — Ты готова к этому? Я собираюсь выбрать какую-нибудь миловидную Золушку из присутствующих на Опра Уинфри Шоу, которой выпадает счастье оказаться в центре внимания рядом с нами.

Увидев, как загорелись аквамариновые глаза Евы, Моника решила закрепить успех, продолжая обрушивать на нее информацию.

— Она получит возможность бесплатно провести медовый месяц, сыграть свадьбу, а впридачу ей достанутся все наряды, которые будут использованы при съемке на Мауи — платья, пеньюары, бикини, спортивные костюмы. Мы снимем свадьбу, будуары и пляжи на острове… Возможно, я уговорю Ричарда провести съемки и на его яхте. Ты только представь себе! Три пары знаменитостей — и одна пара простых смертных на страницах «Идеальной невесты»! Ну как, ты согласна?

Моника затаила дыхание. Без сомнения, Ева заинтересовалась предложением, но Моника понимала, что загвоздка может быть из-за Нико. Она произнесла про себя молитву и занялась разливанием кофе по чашкам из лиможского фарфора. Ее руки дрожали — то ли от нервного напряжения, то ли от бессонной ночи. После преодоления барьера Евы и Нико ей предстоит встреча с Аной Кейтс и сенатором Фарреллом. Но важно было сейчас преодолеть это препятствие, коль уж она оказалась перед ним.

— Эви, я уверена, что это будет грандиозно, — продолжала нажимать Моника. — Постараюсь, чтобы съемки выполнял Антонио.

— Она старалась говорить убежденно и уверенно, ибо знала, что именно уверенность может привлечь людей на ее сторону. Моника заметила, что наматывает концы своих волос на палец — от этой старой привычки, которая проявлялась при волнении, она давно и безуспешно пыталась избавиться. Она снова взяла сигарету и с подчеркнутой неторопливостью прикурила.

В тишину помещения ворвались звуки полицейской сирены. Ева откусила от булочки. Она понимала, что Моника очень нуждается в ней, даже больше, чем признается себе в этом, но у нее не было уверенности, что Нико изъявит желание впутываться в это дело. Графиня не относилась к числу тех людей, к которым Нико благоволил, в особенности после того, как она нарушила их уединенный уик-энд в Милане, заставив Еву в последнюю минуту подменить модель, которую госпитализировали по причине болезни. Нико, отличающийся ярко выраженными собственническими инстинктами, был возмущен вторжением в их личное время. Вплоть до последнего дня при упоминании имени Моники из его уст начинали сыпаться колоритные итальянские проклятья.

— Конечно, мне все это по душе, — осторожно сказала Ева, но я не могу ручаться за Нико. Ты же знаешь, он связан контрактами.

— Ну, он может употребить свое влияние и с ним вынуждены будут считаться.

— И потом, он сейчас вместе с конструкторами работает над новой машиной…

— Но ты ведь попросишь его…

Ева снова почувствовала, насколько важно для Моники получить ее согласие. Но почему Моника так нуждалась в ней?

По-видимому, это была не просто интересная идея, от которой, надо полагать, очень многое зависело. Возможно, журналу угрожала опасность. В таком случае Моника скорее проглотит цианистый калий, чем проболтается об этом.

Быстрая, экстравагантная и одержимая, Моника Д’Арси была прирожденным администратором, отличалась дотошностью, безупречностью вкуса и умением добиваться своей цели. Она контролировала всех и вся из своего окружения. «И это мое счастье», — подумала Ева, вспомнив, как семь лет назад она пришла в агентство Д’Арси, сжимая в дрожащей руке альбом фотографий. Моника бросила лишь один взгляд на трясущуюся от волнения девчонку и усадила ее в кресло.

— Ты моя Вильгельмина, Черил Тигз и Элла Макферсон одновременно, — горячо произнесла она. — Твое лицо вылепил сам Бог, чтобы порадовать камеру. Дорогая моя, ты пришла по адресу.

«И тогда я уронила альбом на роскошный ковер… фотографии рассыпались… Моника звонко засмеялась».

— Дорогая моя, не смотри так испуганно. Ты скоро станешь самой знаменитой моделью в мире. С гарантией! Все твои мечты сбудутся, даже те, что тебе и не снились.

Она сдержала слово. Ева никогда не забудет, какое давление оказывала неуемная графиня на «Спорт иллюстрейтед», чтобы на его страницах появилось фото неизвестной модели в купальном костюме, настаивая на том, чтобы для дебюта опекаемую ею инженю одели в самые соблазнительные бикини и дали самый сексуально-привлекательный фон.