Из жизни звезд

Моника вздохнула, сбросила с ног туфли и сняла большие серьги, внезапно ставшие слишком тяжелыми. Она посмотрела на бриллианты, которые переливались у нее на ладони. Ричард подарил эти серьги в день помолвки.

«Что проку мне от них сейчас?»

Ей нужен был он, а не серьги, не меха, не все эти дурацкие приманки. Нужно чтобы кто-то был рядом, когда ей страшно. А ей сейчас было страшно.

Около трех часов появилась сиделка. Моника дала ей указания и, поцеловав maman в лоб, удалилась в свою комнату, встретившую ее леденящей тишиной.

Моника разделась и залезла в ванну, надеясь, что теплая, пахнущая сиренью вода вернет ей силы и душевное равновесие, иначе ей сегодня не удастся заснуть.

И только когда она спустилась вниз, на кухню, что-нибудь перекусить, она вспомнила о просьбе Ричарда. Она налила в стакан молока, выпила его залпом и подошла к телефону на столе.

Трубка была сдвинута. Черт побери, вот почему она не могла дозвониться из лимузина.

После четвертого гудка Ричард снял трубку.

— Давно пора, — огрызнулся он. Она поняла, что он не спал и был раздражен.

— У maman дела обстоят неплохо.

— Я знаю. Дороти нарисовала полную картину. Я же сказал тебе, что все образуется. А сейчас мне нужно, чтобы ты приехала немедленно, я должен проинструктировать тебя. Судя по отчетам, у тебя, дорогая, большие проблемы.

— В половине четвертого утра? Ричард, ты что, с ума сошел?

— Нет, но ты можешь сойти, если узнаешь всю подноготную.

— Какую подноготную? — Моника опустилась в бамбуковое кресло и нервно провела ладонью по еще влажным волосам. Сегодня у нее не было больше сил, чтобы что-то делать, но она должна знать, откуда ей грозит опасность. Она положила ноги на бамбуковое кресло восемнадцатого века с плюшевыми подушками, и приготовилась слушать.

— Ты не просмотрела хотя бы бегло отчеты Линды, которые она подготовила для тебя? Или ты весь день занималась приготовлениями к премьере Рори?

— Нельзя ли сразу к сути, Ричард? — перебила его Моника. — Так в чем дело?

— А дело в том, что твой июньский номер может провалиться. О да, снимки будут шикарными. А вот с текстами полный провал.

— О чем ты, черт побери, толкуешь? На моем столе четыре статьи, которые ждут одобрения, и три другие появятся на следующей неделе. О каком провале можно говорить?

— Пункт первый: статья «Как пережить первые месяцы после свадьбы». Полный провал. Автор имеет контракт на издание книги, получила солидный аванс и дает задний ход. Говорит, что ты можешь предъявить ей иск через суд, если у тебя есть такое желание… Пункт второй: рассуждения о фасонах для новобрачных, которые способны скрыть изъяны фигуры… Снимается. Линда обнаружила, что в журнале «Невеста и жених» идет такая же статья в майском номере того же самого модельера. Похоже, юный художник решил, что он может продавать одну и ту же идею всем подряд. И, если тебе этого мало, Денна, главный художественный редактор, которого ты двигала, исчез бесследно… Есть и еще кое-что. Мне продолжить?

Проклятье… Монике хотелось положить голову на стол и зарыдать. Но вместо этого она сама стала кричать в трубку.

— Ричард, у моей матери воспаление легких! Она только что вернулась из больницы! Тебе не кажется, что ты мог бы как-то помочь или хотя бы посочувствовать мне в этой ситуации? Я даже соображаю сейчас плохо… Я еще точно не знаю в котором часу я приеду завтра и приеду ли вообще.

Его голос обрушился на нее, подобно ледяному кубу.

— Моника, я самым искренним образом сожалею по поводу того, что случилось с твоей матерью. Но ты отлично знаешь, что она в хороших руках. Ты ведешь себя как неврастеничка.

— Неврастеничка? С каких пор заботу и сочувствие относят к неврастении?

— Пожалуй, Моника, твоей матери не станет легче оттого, что ты крутишься возле нее, пока «Идеальная невеста» идет ко дну. Скажу тебе одну вещь о Шенне — ее ничто не могло отвлечь от дела. Черт побери, она однажды сломала ногу, когда каталась на лыжах, и что же ты думаешь: она устроила настоящий офис в больнице, брала там интервью, руководила съемками. Может быть, она была сукой на колесах, но делать дела она умела.

— Какой же ты чурбан! Как ты можешь попрекать меня Шенной в такой момент? — Монику трясло, она все больше теряла контроль над собой. Она уже не говорила, а выкрикивала в трубку. — Я утром позвоню Линде и во всем разберусь!.. И тебе не надо будет ломать свою драгоценную голову из-за твоего сверхдрагоценного журнала! А сейчас я намерена хоть немного поспать. И не вздумай говорить мне, что твоя дражайшая Шенна могла обходиться тремя часами сна в сутки!

— Четырьмя…

— Жопа! — взвизгнула Моника и с треском положила трубку.

Из темноты за пределами кухни донесся шорох шагов, и она услышала низкий мужской голос.

— Это, должно быть, адресовано ему.

Моника вскрикнула, метнулась к столу и схватила испачканный маслом нож.