Из золота и тьмы (СИ)

И он имел в виду именно это. Махнул рукой в сторону одинаковых дверей вдоль здания. Если Дуат сочтет, что Гору нормально одному, одна из дверей впустит в номер.

— Я приводил сюда Луизу, — неожиданно сказал Анубис. Он остановился и, прищурившись, присмотрелся к неоновой вывеске, как будто хотел там что-то разглядеть. — Дуат ее не принял.

Он поднялся на пару ступенек на веранду, которая опоясывала весь мотель.

— Почему? — осторожно спросил Гор. Лезть в личную жизнь брата не хотелось, но он видел, что Анубиса это волновало.

— Видимо, потому что мы смерти из разных пантеонов. Не тот полюс — сначала притягиваемся, потом отталкиваемся.

Его голос звучал сухо, как шелестящий по пустыне ветер.

— Поэтому вы теперь не вместе? — спросил Гор.

Анубис пнул дверь номера ногой, и она несчастно стукнулась о стену.

— Да.

— А ты… ну, пробовал на Дуат повлиять?

— Не выходит.

Это было сказано таким тоном, что Гор счел за нужное уточнить:

— Повлиять насчет Луизы?

Анубис покачал головой, не поворачиваясь:

— Не только. Осирис был владыкой Дуата, это место подчинялось ему. А я как был принцем, так и остался. Я проводник, Хару. Проводник смерти. Теперь Дуат остался на меня, но у меня не выходит.

Он помолчал и мрачно закончил:

— Не выходит с Дуатом. Он выскальзывает от меня.

Анубис юркнул в номер, хотя дверь прикрыл неплотно. Гор еще потоптался на веранде, невпопад подумав, что его ботинки не очень-то подходят для мотеля посреди пустыни. В царстве мертвецов, которые были где-то здесь. Миллионы душ среди дорог и стремлений.

Гор толкнул дверь номера, но она не поддалась. Он и сам не знал, вздохнул от раздражения или облегчения, когда пришлось направиться к брату.

========== 4. ==========

Амон просыпался с восходом солнца.

То есть не всегда, конечно, но любил так говорить. На самом деле, Амон вставал рано, зачастую как раз, пока восходящие солнечные лучи обмазывали землю золотом.

Когда они с Эбби решили, что стоит пока обосноваться в Лондоне, раз уж остальные здесь, Амон не очень долго выбирал квартиру. Его требования были просты: недалеко от Сета, больше света, больше пространства… и окна с восточной стороны, конечно.

Пришлось повозиться, но из отеля они быстро переехали в квартиру-студию, где огромные окна расположились аж по двум сторонам, так что кровать поставили как раз в угол между ними.

Даже когда солнце скрывалось за облаками, Амон еще ощущал. Но сейчас выдалось погожее утро, так что распиаренный лондонский смог не мешал: пятна солнечного света из восточного окна ползли по кровати и как раз добрались до спины Амона.

Он потянулся, чтобы одеяло еще сползло, открывая кожу солнцу. Спешить некуда: Анубис просил разбудить их в Дуате, раз там время течет не совсем так, как в мире людей, но до этого еще долго.

— Я знаю, ты уже не спишь! Давай пить кофе.

Амон приоткрыл один глаз, сдаваясь, и глянул на Эбби. Возмущенно проворчал:

— Да откуда ты знаешь? Я даже не шевелился!

— Ты дышишь иначе, когда проснулся.

Она решительно уселась на кровати рядом, скрестив ноги и закутавшись в одеяло. Светлые волосы разметались по хрупким плечам, и в солнечном свете почти не было заметно, что кончики выкрашены в розовый. Эбби успела попробовать разные цвета, но снова вернулась к любимому.

На тонких пальцах, которыми она держала одеяло, поблескивали серебристые полоски колечек, которые не снимала на ночь, а ногти были выкрашены в пастельно-фиолетовый, интересно отливающий почти неоном в свете солнца. Амон так засмотрелся, что Эбби возмущенно сказала:

— Амон!

Ее лицо напоминало сердечко с большими, обычно широко распахнутыми глазами. Но Апоп не была богиней, она — один из древних монстров, которых смогли принять в пантеоны. Так что ее сила не была такой яркой, божественной, а во внешности, как и у других монстров, всегда оставалось что-то звериное.

У нее — вертикальные змеиные зрачки.

Хотя Апоп предпочитала более человеческое имя Эбби. И ничуть не походила на древнего змея, который хочет уничтожить солнце. Она отказалась от навязанной мирозданием роли. И больше всего походила на маленькую юркую змейку, с любопытством скользящую меж пальцев в стремлении двигаться вперед и увидеть как можно больше.

Ждать Эбби надоело, и она прильнула к Амону, обнимая. Носом взъерошила ему волосы на затылке.

— Кофе подождет, — пробормотал Амон. — Такое утро чудесное.

Эбби не возражала задержаться в постели, только взвизгнула и рассмеялась, когда Амон перевернулся, опрокидывая ее на кровать.

Амону всегда нравились люди. Такие быстротечные, но в то же время… живые. Способные удивляться каждому новому дню, радоваться мелочам, испытывать ощущения. Амон видел некоторых древних богов: они настолько забывали, что это такое, что просто окаменевали. Меньше всего ему хотелось стать похожим.

Когда-то именно так они сошлись с Анубисом, тогда еще совсем юным по меркам богов: он часто приходил из Дуата к Сету, который показывал ему мир людей. И Анубис тоже был способен удивляться, испытывать яркие, чисто человеческие эмоции. Даже сейчас.