Из золотых полей

Чесс фыркнула. Бедный Нэйтен. Характер мисс Мэри нисколько не смягчился после того, как сын подарил ей красивый дом, купил лошадь и кабриолет и нанял для нее экономку и кучера. Она осталась такой же вздорной и сварливой, как и тогда, когда ей приходилось гнуть спину в темной, тесной хибаре в графстве Элэманс.

Чесс она не особенно докучала, разве что иногда выговаривала ей за то, что «Гасси совсем отбилась от рук». Всю свою немалую энергию она приберегала для обличения грехов и беззаконий Нэйтена, и прежде всего его «мотовства».

Чесс так и подмывало сказать ей: «Наглядный пример этого самого мотовства — ваш новый дом и слуги». Но она сдерживалась и даже не обсуждала ату тему с Нэйтеном. Он был до того почтительным сыном и так неукоснительно соблюдал заповедь «чти мать свою», что иногда ей хотелось дать ему пинка.

И все же надо признать, что родня Нэйтена давала ей очень мало поводов для недовольства. По воскресеньям вся семья отправлялась в Дерхэм на богослужение, а потом вместе обедала в пансионе миссис Мэтти Браун, где подавали незатейливые деревенские блюда во вкусе мисс Мэри. В остальное время Чесс редко виделась с родственниками мужа. Элва быстро обзавелась в Стэндише подругами. Сюзан и Сэлли — тоже. Джош и Майка целыми днями трудились. Нэйтен купил много земли, чтобы выращивать на ней табак для сигаретной фабрики, и его дядя и двоюродный брат присматривали за работой арендаторов-табаководов.

Ричардсоны не играли почти никакой роли в нынешней жизни Чесс. Ее прежняя ревность к Элве казалась ей теперь нелепой и наивной. Она едва помнила, что когда-то испытывала это чувство. Она — жена Нэйтена, и ее положение никто не поколеблет. Чесс не сомневалась, что у ее мужа есть на стороне женщина и, может быть, даже не одна. Возможно, она или они живут в Роли, ведь он часто ездит туда, чтобы обеспечить себе поддержку политиков в том или ином деле.

Чесс не желала об этом думать. Связи Нэйтена с другими женщинами не имели к ней никакого отношения.

Вместо этого она предавалась размышлениям о том, что называла про себя своим «маленьким секретом». Она чувствовала себя невероятно счастливой. После того, как напряженная, увлекательная рекламная война с Дьюком сошла на нет, Чесс захандрила. У нее появилось слишком много времени, которое ей было нечем заполнить. Но теперь этому пришел конец.

Конец меланхолии. Конец ощущению собственной ненужности. Отныне все будет хорошо. И даже не хорошо, а чудесно.

* * *

Чесс доехала до Дерхэма и пересела на поезд, идущий в Роли. Она отправилась в путь одна, без провожатых, что никак не подобало леди, но это ее нисколько не смущало. У ее поездки была совершенно особая цель, слишком важная и драгоценная, чтобы посвящать в нее других. Она даже Нэйтену ничего не сказала, потому что еще не время. Она ехала, чтобы показаться доктору Артуру Мэйсону-младшему. После стольких лет неудачных попыток у нее наконец будет еще один ребенок.

Чесс улыбнулась своему отражению в закоптелом окне вагона и тут же отвела взгляд. О Господи, она чересчур стара для новой беременности. Гасси почувствует себя оскорбленной. Это слово вошло в ее лексикон недавно, но Чесс уже успела горько пожалеть, что ее дочь научилась употреблять его. В последние несколько недель Гасси «оскорбляло» все подряд.

Какой прекрасный выдался сегодня день! Небо синее-синее, с высокими, легкими облачками, воздух теплый, в лицо веет свежий ветерок. Чесс решила дойти до приемной доктора Мэйсона пешком. Она не стала посылать ему письмо с просьбой назначить ей день и час приема, потому что не хотела, чтобы на почте прочли обратный адрес на его ответе. Тогда новость о ее беременности сделалась бы известной всему городу. Но Чесс был уверена, что непременно застанет его и попадет на прием. В такой прекрасный день все должно быть прекрасно.

Прошло уже два месяца с тех пар, как у нее прекратились месячные. Если она не ошиблась в своих расчетах, в будущем году, на Пасху у Гасси появится маленький братик или сестричка.

* * *

— Мне очень жаль огорчать вас, миссис Ричардсон, но вы не беременны, — доктор Мэйсон был полон сочувствия. — Я убежден, что дурную весть всегда следует сообщать, не откладывая, а затем постараться смягчить ее воздействие на пациента, насколько это возможно.

— Я вам не верю. У меня уже два месяца как нет менструации. Раньше, в течение очень многих лет, у меня часто бывали длительные задержки, но это дело прошлое. С тех пор как родилась Гасси, месячные всегда приходили в срок.

— Не было ли у вас в последнее время тошноты? Судорог? Головных болей? Бессонницы?

Он дотошно расспрашивал ее в течение двадцати минут.

— Да нет же, доктор, нет. Уверяю вас, со мной все в порядке. Я просто беременна, вот и все. Говорю вам, вы ошиблись. Может быть, если я приеду к вам через месяц…

В конце концов доктор Мэйсон сказал Чесс, что, судя по всему, у нее начался климакс.

— Это невозможно! В июле мне исполнилось сорок. В таком возрасте ни у кого не может быть климакса, это слишком рано.