Из золотых полей

Нэйт преподнес Чесс великолепный гарнитур женских украшений с жемчугом и драгоценными камнями: ожерелье, два браслета, брошь, серьги и диадему. Чесс изобразила перед гостями бурный восторг, умолчав о том, что она выбирала все это сама, вместе с Эдит Хортон. Когда же она нашла время, чтобы насладиться подарком Джеймса Дайка, восторг ее был неподдельным. Дайк подарил ей подписку на английский ежемесячный журнал «Стрэнд мэгэзин». На первых страницах январского номера был напечатан рассказ о некоем Шерлоке Холмсе.

— Вы будете находить рассказ о нем в каждом номере, — обещал Джеймс. — Если верить одному моему другу, в Англии вся читающая публика с ума сходит по этому Холмсу.

— По-моему, это вполне естественно, — заметила Чесс. — Рассказ очень оригинален. Думаю, он понравился бы даже моему мужу, хотя ему, как правило, бывает интересно читать только о бизнесе и о новых изобретениях.

Джеймс Дайк улыбнулся.

— Я закажу несколько книг специально для вас. Скажите, вы когда-нибудь слышали о таком писателе, как Жюль Верн?

Чесс наконец решила для себя, что Джеймс Дайк ей нравится, и даже очень. И зря она подозревала его в чрезмерной интеллектуальности — он совсем не такой. Теперь у нее будет чем занять время зимой: она будет читать интересные книги.

* * *

— Чесс, мне надо поговорить с тобой, — начал Нэйт.

Она насторожилась. Может быть, он собирается посетовать на то, что на приемы и вечеринки уходит слишком много денег, или на то, что в доме постоянно толчется множество людей? Пусть только попробует» Ведь это и ее дом, не так ли, и у нее есть свои права.

Но он заговорил о другом.

— Бак Дьюк выкатил орудия большого калибра.

Чесс поспешила закрыть двери библиотеки.

После учреждения «Америкэн табэко компани» прошло уже два года. За это время осведомители не раз сообщали о распрях между участниками объединения, в которых всякий раз побеждал Дьюк. Множество служащих было уволено, и теперь «Америкэн табэко» имела единый для всех штат торговых агентов, единый финансовый отдел и единую администрацию. Ко всему прочему, как не преминули отметить Нэйт и Чесс, все премии и ценовые скидки на продукцию фирм-участниц неуклонно уменьшались, пока не сгинули совсем.

— А теперь они пустили в ход шантаж, — спокойно сообщил Нэйт, — Бак собирается предъявить оптовикам ультиматум. Если они будут продавать сигареты, которые дешевле марок, выпускаемых «Америкэн табэко», то попадут в черный список. «Америкэн табэко» перестанет поставлять им свои сигареты.

— Бак метит в «Кэсл», нашу самую ходовую марку.

— Вот именно. Мы должны придумать, как переиграть его.

Чесс понимала, что ей следовало бы огорчиться и, может быть, даже пасть духом. Ведь все, ради чего они с Нэйтом столько трудились, было под угрозой. Но она могла думать только об одном: теперь они будут вместе, снова вместе. Нэйтен нуждается в ней. Они по-прежнему компаньоны.

Они проговорили до поздней ночи.

И весь следующий день. И еще половину ночи. Нет, они не станут заменять «Кэсл» новой маркой, эти сигареты слишком хорошо продаются. И повышать их цену тоже нельзя — покупатели возмутятся и будут совершенно правы.

На обсуждение проблемы ушло столько времени и столько идей было высказано и отвергнуто, что когда наконец был найден спасительный ответ, никто из них не смог бы сказать, кому первому он пришел в голову. Сигареты «Чекмэйт» с самого начала продавались в больших коробках. «Кэсл» тоже должны стать больше. Длиннее. Но они по-прежнему будут называться «Кэсл». В рекламных объявлениях удлиненные сигареты будут именоваться «королевскими». Не только потому, что у них такой большой размер, но и потому, что короли живут в замках. В рекламе надо будет это обыграть. Цену «королевских» сигарет можно будет повысить с четырех центов за пачку до пяти, как у марок «Америкэн табэко».

В сигаретных машинах конструкции Огастеса Стэндиша придется кое-что переделать, но переделки будут незначительными. А вот с бумагой будет сложнее. Надо будет подыскать другого изготовителя, такого, о котором табачные компании слыхом не слыхивали, иначе их ход, нейтрализующий угрозу Дьюка, станет известен еще до того, как первая «королевская» сигарета попадет под машинный резак-гильотинку.

— Неплохое сочетание, — со смешком заметила Чесс. — Король и гильотина. — И она напела мотив «Марсельезы».

Нэйт озадаченно сдвинул брови, потом уразумел смысл шутки и рассмеялся. Наконец-то. Они так долго не смеялись вместе. Смеясь, Чесс чувствовала, как на ее глаза навертываются слезы. Нэйт не замечал этих слез. Он был счастлив снова слышать ее переливчатый, воркующий смех.

В конце концов они решили, что единственный выход — это начать производство своей собственной бумаги. Времени на строительство бумагоделательной фабрики у них не было, и Нэйт сказал, что купит уже готовую. Такую, где можно будет переналадить оборудование в соответствии с их потребностями. Такую, которая никогда не имела дел с табачными компаниями.

— Когда я ее найду, — заключил Нэйт, — то не стану торговаться, а сразу же куплю.

Его лицо вдруг просияло.