Изабелла Баварская

Де Клиссон даже не успел потребовать другого шлема: он видел, что его небольшой отряд не сумел овладеть преимуществом и его сильно теснит противник; рыцарь с непокрытой головой бросился в самую гущу боя. Он сломал свое уже видавшее виды копье о шлем Жана де Арпедана, одним ударом сбил с него шлем и, обнажив шпагу, стал так сильно атаковать, что Жан де Арпедан и опомниться не успел, как уже коснулся барьера. Тогда только коннетабль окинул взглядом поле сражения. Всего два всадника еще вели бой друг с другом: это были де Краон и де Бомануар. Король же был теперь лишь зрителем и после схватки с де Клиссоном участия в битве не принимал. Коннетабль последовал этому примеру и ожидал исхода сражения между последним своим рыцарем и его противником. Складывалось впечатление, что перевес на стороне де Бомануара, но внезапно шпага его сломалась о щит де Краона. Так как сражаться разрешалось лишь копьем и шпагой, а де Бомануар этого оружия уже лишился, он, к своему великому отчаянию, принужден был сделать знак рукой, признавая себя побежденным. Пьер де Краон, полагая, что на поле битвы он остался один, обернулся назад и в десяти шагах от себя внезапно увидел де Клиссона, давнего своего врага, который, смеясь, смотрел на него: кто станет победителем этого дня, должен был решить поединок между ними.

Лицо де Краона, скрытое забралом, побагровело. Хоть он и был опытным рыцарем, искушенным во всех тонкостях боевого ремесла, он хорошо знал, с каким упорным противником ему предстояло сразиться. Однако он ни минуты не колебался. Опустив поводья на шею лошади, он почти откинулся ей на спину, взял меч обеими руками и ринулся на коннетабля. Подскакав к нему, он дважды описал своим сверкающим мечом круг в воздухе и с грохотом, подобным грохоту молота, бьющего о наковальню, обрушил его на щит, которым де Клиссон прикрывал обнаженную голову. Разумеется, если бы меч его был наточен, щит де Клиссона, хоть он и был сделан из прочнейшей стали, оказался бы слабой защитой от такого удара. Но противники сражались тупым оружием: коннетабль лишь покачнулся, и то не более, чем если бы его хлестнула ивовым прутиком детская ручонка.

Старый воин повернулся к де Краону, который ускакал уже довольно далеко и успел приготовиться в ожидании противника. На этот раз атаковал коннетабль. Атака была несложной: мечом де Клиссон отвел шпагу противника, затем взял свое оружие обеими руками и, словно забыв о том, что это меч, нанес его рукоятью столь могучий удар по шлему де Краона, что шлем прогнулся, как от удара булавой. Де Краон упал, не произнеся ни звука.

Тогда коннетабль, подъехав к королю, спрыгнул с лошади и, взяв свой меч за острие, протянул его государю, как бы объявляя тем самым, что признает свое поражение и уступает ему лавры победителя этого дня. Понимая, что поступок коннетабля — простая учтивость, король тоже спешился, обнял де Клиссона и под рукоплескания кавалеров и дам подвел к балкону, где его долго поздравляли и сама королева, и герцог Туренский, не без удовольствия наблюдавший за неудачей Пьера де Краона, и герцог Неверский, который хотя и не был расположен к коннетаблю, но, будучи сам хорошим бойцом, не мог не восхищаться боевым искусством другого.

В это время у входа в церковь св. Екатерины остановилась группа всадников. Человек, весь покрытый пылью, по-видимому, возглавлявший группу, спешился и зашагал в сторону ристалища. Подойдя прямо к королю, он преклонил перед ним колено и подал письмо, скрепленное печатью с гербом английского короля. Карл распечатал письмо: Ричард уведомлял о трехлетнем перемирии, которое он и дядя его соглашались предоставить Франции как на суше, так и на море; перемирие должно было продолжаться с 1 августа 1389 года до 19 августа 1392 года. Карл сразу же огласил письмо, и столь долгожданное известие, да еще полученное в такое время, казалось, тоже сулило благоденствие царствованию, начинавшемуся при столь добрых предзнаменованиях. Вот почему принесший благую весть сеньор де Шатоморан был обласкан двором. Желая оказать ему честь и выразить свое удовольствие, король пригласил его отобедать вместе с ним и, даже не дав переменить платья, повел прямо к себе.

Вечером того же дня де Ла Ривьер и Жан Лемерсье, со стороны короля, а также Жан де Бейль и сенешаль Турени, со стороны герцога Туренского, явились в дом Пьера де Краона, неподалеку от кладбища Сен-Жан, и от имени короля и герцога объявили ему, что ни тот, ни другой в его службе более надобности не имеют. Не успев еще оправиться после полученного удара и падения с лошади, Пьер де Краон следующей же ночью выехал из Парижа в Анжу, где он владел большим укрепленным замком под названием Сабле.

ГЛАВА IV

На другой день, едва рассвело, герольды в ливреях герцога Туренского уже разъезжали по парижским улицам в сопровождении трубачей и на всех перекрестках и площадях оглашали уведомление о вызове, которое за месяц до того было разослано во все части королевства, равно как и в крупнейшие города Англии, Италии и Германии. В уведомлении этом говорилось: