Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1

Вдруг луч света проник к нему и позволил ему разглядеть отвратительные зеленые стены и пол подземелья. При свете луча, упавшего к нему сквозь маленькое отверстие, Франциско увидел, что доски наверху опять были задвинуты, так что совершенно спокойно и без страха можно было ходить над его головой.

И действительно, в эту самую минуту кто-то ступил на мост, казавшийся сверху безопасным, и направился к комнате пленных — это был Лопец.

— Ах ты, негодный обманщик! — закричал Серрано изо всей силы, выхватил шпагу и попробовал кольнуть ею толстого, тихо и хрипло смеявшегося приверженца карлистов, но шпага его оказалась короткой.

— Ах ты лгун, мерзавец! — воскликнул Серрано, — лицемерный злодей! Я тебя убью, если ты меня не выпустишь!

— Что это, никак там кто-то говорит? — отвечал Лопец, притворяясь, будто ему вовсе неизвестно, где Серрано.

— Постой, бездельник! Ты хочешь освободить кар-листов, но ты забываешь, что ключ у меня с собой! Ну, что же ты, отвори дверь, коварная бестия! Ты должен будешь разломать ее, а тогда мои товарищи наверное проснутся, если только они не спят как медведи! Прим, Олоцага! — закричал Серрано что только было у него сил. — Топете! Неужели вы все спите?

— Они все прихлебнули винца, а с вина они спят так крепко, что мы можем взять их из-под одеял и унести! — пробормотал, смеясь, толстый Лопец.

Серрано слышал, как он разговаривал и советовался с пленными, и должен был допустить, чтоб они сломали дверь, не будучи в состоянии помешать им.

Как ни был осторожен Лопец, глухой стук долетел до Серрано, затем послышались тихие шаги освобожденных и, наконец, снова наступила темнота.

Три офицера беззаботно спали в своих комнатах и не подозревали, что происходило внизу.

Было уже около полуночи, когда Олоцага вдруг проснулся от своего крепкого сна и привстал с постели. Ему показалось, что до него глухо и слабо доносился такой звук, как будто бы кололи дерево; он напряженно прислушался — неужели это сон?

Глубокая тишина царствовала в темной комнате. Огонь в камине погас, и, должно быть, вследствие этого, было чадно. Олоцага почувствовал глухую головную боль. Тут только он вспомнил, что каждому из них была дана отдельная комната. Вечером ему это не бросилось в глаза, а теперь, когда проснулся ночью и увидел, что он совершенно один в незнакомом уединенном доме, ему пришло в голову, не с намерением ли это было сделано?

Если бы теперь вдруг пленные напали на каждого из них порознь, как могли они защищаться?

— Но ведь Серрано внизу и не спит, — пробормотал Олоцага, — а все-таки следовало запереть дверь, я совсем забыл это сделать!

Он встал…

— Дурак я! К чему это? Прим будет смеяться надо мной!

В эту минуту он явственно расслышал чьи-то тихие шаги внизу в сенях и по лестнице, которая затрещала. Желая убедиться, что такое происходило в доме, он поспешил к двери, чтоб отворить ее и выйти.

Дверь была заперта.

— Ого, теперь подозрение мое усиливается! — сказал Олоцага. — Надо зажечь свечу и поскорее одеться!

Он пошел к камину, где лежали спички и попробовал достать огня, но напрасно.

— Это Лопец вымочил их, — прошептал он с неподвижным, напряженным взглядом, — теперь нет более никакого сомнения, нам подставили ловушку!

Олоцага ощупал в почти непроницаемой темноте свой сюртук и свою шпагу, быстро подошел к окну, отворил его и вполголоса позвал негра. Ответа не было. Только из сеней все ближе и ближе слышались тихие шаги. Олоцага постучал в стену, отделявшую его от соседней комнаты, надеясь, что разбудит кого-нибудь из своих друзей и заставит их прислушаться. В эту минуту сунули ключ в замок его двери. Олоцага вынул шпагу и одним прыжком очутился у входа.

— Первого, кто ночью войдет в мою комнату, я убью, — закричал он.

После этой угрозы на минуту сделалось тихо.

— Если мы попали в разбойничий вертеп, то у нас достанет мужества снова выбраться из него! Горе тебе, мошенник-хозяин, если ты попадешь в мои руки!

Ключ тихонько повернулся, отворилась дверь, и пять человек внезапно бросились на Олоцагу, который отскочил и стал обороняться.

— Куда вы девали Серрано, убийцы? — закричал он. — Назад! Первого, кто подойдет, я проколю шпагой, как вот этого клятвопреступного карлиста, который теперь извивается, точно змея!

— К черту его! — сказал Жозэ вполголоса, чтоб не разбудить других двух офицеров, на которых они также хотели напасть. — Всех их надо перерезать!

В то время как карлисты, Жозэ и Лопец наступали на королевского офицера, отчаянно оборонявшегося, из соседней комнаты послышалось громкое ругательство и шум. Топете проснулся, услышав падение убитого карлиста, и поспешно оделся. Он также почувствовал глухую боль в голове, но не обратил на это внимания и с обнаженной шпагой пошел к двери, отделявшей его от сеней.

— Где ты, Гектор? — воскликнул он. — Кто запер дверь? Дело что-то не ладно!

Топете напрасно стал искать ключ и, услышав приглушенный шум нескольких голосов, не мешкал более.

— Черт их побери, эти канальи заперли меня! Неужели вы думаете, что я буду ждать, пока до меня дойдет очередь. Вы нашли же дорогу, ну и я также сумею выбраться!