Избавь-трава (СИ)

Широко зевнув, Ветров потащился на выход. Проползая мимо небольшого зеркала без оправы, он бросил в него мимолетный взгляд. Лицо — без единой царапины, чистое — только очень уж заспанное, и щетина густо усеяла подбородок и щеки. Ленивец какой-то, а не человек. Черт, ну и сон: поляна эта, пропавшие да местный знахарь-шарлатан с котячьим глазом, черт…

— Инга повесилась! — возопила Никишина ему в лицо, едва Ветров показался на пороге.

— А откуда вы-то узнали, что Инга повесилась? — напал Ветров на Никишину, решив ненароком, что тетка отомстила за мужа: придушила горемычную и повесила сама. Инга-то как былинка, а Никишина — тетка крепкая. А если еще и Варюхина помогла…

— Да, проходили мы мимо с Катериной! — изрекла Никишина, ничуть не смутившись. — Мирошку искали…

— А как вы узнали, где его искать? — прищучил ее участковый. — Говорили же, что не знаете, где его капканы?

— Дык, я к Куркину ходила! Врезала ему одну — сразу, ирод, раскололся, где свои ловы запрятал! — боевито плюнула Никишина. — Катерина мне помогла! А ты — мямля! Ходишь все, болтаешь — а без толку!

— Ага, — кивнул Куркин, выпятив пропитую физиономию. — Врезала…

Теперь у него не один, а два фингала: под обоими глазами, как очки… Стоп, как они вообще к Инге попали? Там же псина эта — целый медведь?

— А, какая псина? Там голытьба полная! — изумила Ветрова Никишина. — Гниль да дрань, и во дворе бедлам! Сроду псины не водилось у этой замарахи!

Бедлам? Замараха? Да что такое порет Никишина? Ветров сам видел у Инги в хате: полы сверкают, и разуваться надо… Нет, не видел: он заснул над бумагами, и ему всего лишь, приснилось, что у Инги добротная хата.

Ветров подавил мерзко рвущийся наружу зевок и решил быть ментом.

— Петька, Авдоткину дозвонился? — рявкнул он помощнику.

— Никак нет… — пожал плечами тот.

— Черт! — выплюнул Ветров, шаркая и размышляя, что ему делать. А делать, похоже, нечего — брать в зубы набор криминалиста и дуть на место происшествия.

Никишина с Варюхиной галдели, как галки, перебивая друг дружку и терзая Ветрову воспаленные мозги.

— Так, все, всем молчать! — Ветров отрезал гвалт, потому что выкрики его чуть не задавили. — Едем к Инге — понятыми будете при осмотре!

***

Ветров убедился в том, что хоромы Инги ему приснились. Права Никишина была: хата низкая, потемнелая и съежившаяся, покосилась на один бок. Заборчик плохонький, местами упал. Хлипкая калитка и дверь самой хаты были настежь распахнуты: не понравилось это Ветрову: местные пошарили уже, пока он дрых на рабочем столе. Обнесли, подчистили — и к черту собачьему перепоганили все улики. К тому же, собаки, действительно, нет — даже будки нет в грязном, заваленном хламом дворе. А вдруг, не сама повесилась Инга — вдруг, Анисимов ее нашел? А у нее, ведь, сын…

— Он и ырку метлой отметет, и упыря задавит на кладбище, — бредила под руку Никишина. — Аггеич — он такой, защитник наш…

— Да, а мою корову как выходил, — вторила Варюхина. — Околела бы, пока из Докучаевска бы врач приехал…

Обе настойчиво рвались к Инге в хату — интерес же гложет, как и всех зевак. Только Куркин в сторонке стоял. Боится — правильно делает.

— Разойтись! — Ветров нацепил суровую ментовскую маску и колоссом вдвинулся в сени — в сырые и зябкие, как оказалось.

Как же тут пусто и тихо — даже шаги его глухие, словно по вате ступает, а не по доскам. Пыль такая, словно этот дом давно заброшен, да трещины в полу — не только мыши бы лазали — слоны. Варюхина с Никишиной тащились позади, за ними — Куркин, а Петька — тот самый последний.

Среди раскиданных в хаосе детских игрушек, валялся опрокинутый на бок табурет, а над ним, на крюке для люстры, висела на колодезной веревке несчастная Инга. Белое платье на ней было заляпано, будто по болотам она в нем ходила, а волосы — распущены по тощим плечам. В седых, как у древней старухи, космах Инги застряли подсохшие листья, трава и такие же синие колокольчики, как возле косточек детских, но поникшие уже.

— Слушайте, Варюхина, а где ее сын? — напал участковый на Катерину, потому как мальчишку нигде в доме не увидал.

— Сын? Какой сын? — развела руками Варюхина, взглянув на Ветрова, как на юродивого. — Нема в ней детей!

— Та она приехала к нам с немовлём¹, — громогласно перебила Никишина. — Но помёрло оно почти сразу — лет-то сколько прошло!

— Да? — глупо булькнул Ветров и еще раз обошел висящий труп. — А ну, очистить помещение! Мне улики надо собрать!

— Тьфу, ты, улитки ему понадобились! — плюнула Варюхина и удалилась, но без малейшего желания.

За ней Никишина выпихнулась, и Куркин утопал.

— А ты куда? — настиг участковый Петьку, который тоже собрался выскользнуть под шумок.

— Жутко тут, — протарахтел Петька и засеменил назад. — Как черт какой прошелся…

— Ты что, шептуха? — взорвался Ветров, которого жутко донимала, злила головная боль. — Нет чертей! Иди, лучше, дом осмотри, а то я тут один до вечера зашьюсь!

— Есть, — вздохнул Петька и поплелся на кухню.