Избави нас от зла

— Чума распространилась за пределы предместья Сент-Джайлз, — сказал он вечером того же дня. — Это подтверждено официально. Сомнения быть не может, потому что я только что из Лонг-Эйкр, где видел намалеванные на всех дверях красные кресты и мольбы о помощи. «Господь, помилуй нас!» — кричат эти надписи. — Он иронически хихикнул и нравоучительно изрек: — Бог никого не станет спасать, каждый может спастись только сам.

Он поманил к себе Годолфина, который тут же приблизился с бутылкой вина наготове. Роберт увидел, что тот дрожит всем телом, а его лоб поблескивает от обильного пота.

— Ну-ка, повернитесь, — скомандовал Лайтборн.

Годолфин выполнил приказание. Лайтборн взял со стола нож и распорол его ливрею на спине.

— Вот, — сказал он, показывая кончиком ножа. — У него пятна. Вон, Годолфин, идите вон отсюда, я не хочу, чтобы вы заразили моих милых мальчиков. — Он повернулся к Роберту: — Вашей шлюхе там, наверху, тоже пора убираться. Теперь уже нет сомнения, раз у нее появились бубоны. Ведь ей всегда хотелось оставить нас, так что теперь мечта вашей суженой действительно сбудется.

— Но она слишком слаба, чтобы переезжать, — в бешенстве закричал Роберт.

Лайтборн пожал плечами.

— Почему это должно меня заботить? — спросил он. — Я сказал вам, Ловелас, что эта сука должна убраться.

Миледи взяла Роберта за локоть.

— Мы заберем ее в наш дом на Пуддинг-лейн. Он не так мило обставлен, но я сомневаюсь, чтобы сейчас она стала выражать по этому поводу беспокойство, — сказала она и повернулась к Годолфину: — Прикажите заложить карету и опустить занавески на всех окнах. Мы поедем по самым убогим улочкам, где на нас никто не обратит внимания. — Она помолчала, потом нахмурилась, увидев пятна на его шее. — Думаю, будет лучше всего забрать с собой и вас.

Вскоре все было готово. Чума уже так крепко вцепилась в Годолфина, что он едва мог сидеть, не падая. Эмили, которая, казалось, даже не осознавала, что едет в карете, лежала на противоположном сиденье. Роберт пристроился рядом с ней на краешке, чтобы вытирать пот со лба, успокаивать, когда она всхлипывала или вскрикивала от боли. Один раз, когда она вскрикнула особенно пронзительно, он выглянул из-за занавески, желая удостовериться, что ее не услышали. Но никто на улице даже не оглянулся. Все двигались очень быстро, спрятав под повязками рты или даже лица. Почти на каждой двери, мимо которой они проезжали, были красные кресты. Казалось, сам город стал столбовой дорогой мора, и эти кресты распространялись по его телу подобно чудовищным пятнам, предвестникам бубонной чумы.

И все же за пределами предместья Сент-Джайлз примет эпидемии чумы было немного, а в самом Сити толпы на улицах выглядели такими же неугомонными, как всегда, будто мрак вокруг церкви Сент-Джайлз возник в каком-то незнакомом и далеком от них мире. Тем не менее, как только карета остановилась возле дома на Пуддинг-лейн, Роберт и Миледи постарались сделать все возможное, чтобы никто не увидел, как они помогли Годолфину выбраться из кареты и проводили его до парадной двери дома. Когда подошла очередь выносить Эмили, они тщательно укрыли ее простыней, чтобы не был обнажен ни один участок ее кожи. Эти предосторожности были не лишними, так как, по сообщению Лайтборна, ходили слухи, что при малейшем подозрении на заражение людей в обязательном порядке запирали на замок в их жилищах, а возле домов выставлялась охрана на целых сорок дней. Роберту не хотелось оказаться в таком заточении. Они разговаривали с Миледи, стоя возле Эмили в пустом, отзывавшемся эхом их голосов обеденном зале. Он быстро согласился с тем, что в самой этой чуме и в ее появлении в Лондоне было что-то таинственное. Ни один из них прежде не заводил этого разговора, но теперь для раскрытия тайны могло потребоваться все их время и вся энергия.

Говорить больше было не о чем, и Роберт наклонился к Эмили. Он тут же непроизвольно зажал нос рукой. Запах ее пота был таким неприятным, что им, казалось, было легко отравиться. Тогда он дотронулся до кожи ее лица, и у него возникло ощущение прикосновения к гнилой плоти.

— Как она похожа на тех поднимавшихся из могил мертвецов, с которыми нам довелось повстречаться в той деревне, где свирепствовала чума.

Миледи согласно кивнула.

— Более чем похожа, — сказала она и отошла к окну. Она долго наблюдала за прохожими и движением экипажей по улице, потом заговорила вполголоса, не оборачиваясь: — Судя по всему, от болезни умерло не меньше половины той деревни. И вот та же самая чума здесь. Что может случиться с таким громадным и многолюдным городом, как этот, даже если смерть удовольствуется наименьшей долей?

— Возможно, — ответил ей Роберт, — это совсем другое заболевание. В конце концов, занести сюда болезнь могла вовсе не Эмили.

— Все возможно, — откликнулась Миледи.