Избави нас от зла

— Мы обязаны попытаться, — прошептал Паша, — выяснить то, о чем не имеем сейчас представления.

Роберт резко повернулся, его лицо было перекошено от гнева и презрения.

— Как? — закричал он. — Если вы даже не представляете, каким может быть выбор!

— Не будет никакого выбора, — ответил Паша, — если вы так нетерпеливы и вам недостает мужества посидеть тихо и выслушать те тайны, которыми я могу с вами поделиться. Я уже говорил вам, Ловелас, и чувствую себя слишком плохо, чтобы расходовать дыхание на повторение того же самого. Хотя все это страшно опасно, надежда еще остается.

Он жестом пригласил его занять место возле себя. Роберт некоторое время молча сверлил Пашу взглядом, потом подошел к его кушетке и лег на подушки. Устроившись, он глубоко вздохнул и напомнил:

— Вы заговорили о тайнах.

— Так же как Тадеуш заговорил со мной о них среди поруганных полей, где когда-то стояла деревня. Он приводил доказательства великого и смертельно опасного таинства.

— И что же это были за доказательства?

Паша холодно улыбнулся.

— Вероятно, Ловелас, вы не столько невежественны, сколько боитесь. Я не сомневаюсь, что вы уже знаете их. Прежде всего, чума, о которой мне было известно из писем Тадеуша Маркизе. Но он поведал мне и о племени, поднимавшемся из мертвых. Оно было опаснее самой чумы, потому что противилось всем его приказам, какой бы арсенал доступного ему могущества он ни использовал. Он обнаружил источник того и другого и мог больше не сомневаться, что проник наконец в его сердце и что в этом сердце действительно обосновалось какое-то чудовищное зло. Возможно, шепнул он мне на ухо, сам Антихрист. Я посмеялся над этим, но Тадеуш покачал головой и изобразил на лице кривую улыбку.

— Я понял, что вы неверующий, — сказал он с насмешкой в голосе, — но, чтобы распознать зло, вовсе не обязательно быть христианином. Например, не кто иной, как раввин, дал мне совет, как бороться с этим злом.

— Последнее замечание, — продолжал Паша, немного оживившись, — заинтриговало меня. Я вспомнил о евреях в склепе и о том, что они занимались своей работой по указанию какого-то раввина из Праги. Тадеуш подтвердил, что и он, и евреи говорили об одном и том же человеке, раввине Льве бен Бецалеле. Я спросил Тадеуша, как они встретились. Он ответил, что знакомство произошло в одной пораженной чумой деревушке, где раввин Лев, так же как и сам Тадеуш, занимался поисками источника болезни и причин, заставлявших подниматься из могил мертвых. Меня это удивило, и я спросил у Тадеуша, не вампир ли раввин Лев, коль скоро ему известны подобные вещи. Он отрицательно покачал головой.

— Но этот еврей великий и знающий колдун, — сказал он. — Он умудрен во всех областях человеческих знаний, возможно и нечеловеческих тоже. Потому что в гетто ходят слухи, будто бы он магистр науки тайного имени Бога и что для него прошлое и будущее — открытые книги. Я почти поверил в это, ибо как иначе узнал он, что чуму можно остановить, а мертвых успокоить в их могилах, просто содрав плоть с костей всех умерших? Надеюсь, сударь, это объясняет зрелище, которое вы обнаружили на церковном дворе в селении Мельник. Теперь ясно, что чума излечена и что Дух Зла, или кто бы он ни был, не обладает могуществом Бога Иезекииля поднимать из могил сухие кости и вдыхать в них жизнь. Как вы видели, кости в Мельнике спокойно лежат там, где их сложили. Так что смертельная опасность миновала.

Роберт недоверчиво покачал головой.

— Но я не понимаю, почему Тадеуш радовался тому, что опасность распространения заразы была остановлена.

— Тогда у него еще не было чрезмерных амбиций и он не стремился стать поклонником сил Зла.

Паша скривил губы в насмешливой улыбке.

— Как иначе он мог бы действовать заодно с раввином Львом, который был всего лишь смертным, да еще и худшим из смертных, евреем? И все же я могу сказать, что тщеславие Тадеуша было задето, он страдал от зависти и не только негодовал, убеждаясь в учености этого раввина, но и сам желал овладеть знаниями. Сначала он пытался утаить это от меня, но чем ближе мы подъезжали к Праге, где у Тадеуша был дом, в котором он предложил мне остановиться, тем более обнаруживалась его зависть. Вечером того дня, когда мы прибыли в город, он повел меня к реке по узкому и извилистому переулку в тени стен замка, где крохотные домишки отстояли друг от друга всего на ширину плеч, а в воздухе висел тяжелый смрад ядовитых испарений. Тадеуш обвел презрительным взглядом окружавшие нас дома, потом поднял глаза на темную массу замка.