Избави нас от зла

Его глаза начали закатываться, пальцы сжимались, руки потянулись к одной из девиц, и он схватил ее так сильно, что она завопила. Роберт увидел кровь, побежавшую по ее рукам, сочившуюся из-под ногтей лорда Рочестера. Сам лорд тоже вопил, подтаскивая девицу под себя, и тут же принялся сосать и жадно слизывать кровь с ее грудей. Потом потянулся еще за одной бутылкой и осушил ее, не отрываясь от горлышка. Все его тело изогнулось, потом стало извиваться, взлетать и опускаться в ужасающем неистовстве, пока не рухнуло в полном бессилии. Девицы тоже продолжали лежать не шелохнувшись. Наступившая тишина была наполнена запахами пота и крови.

— Вон! — внезапно крикнула Миледи. — Вон отсюда!

Проститутки зашевелились и лениво приподнялись, но одного взгляда Миледи оказалось достаточно, чтобы выражение истомы на их лицах сменилось смертельной бледностью, и, хватая на ходу свое платье, они, спотыкаясь, поспешили убраться из комнаты. Миледи подошла к лорду Рочестеру и швырнула ему рубашку.

— Одевайтесь, милорд. У нас впереди неотложное дело.

Лорд Рочестер поднял брови, но не шелохнулся.

— Вы забываете, Миледи, что я больше не смертный, чтобы подчиняться вашей воле.

— Пришло письмо от мистера Обри.

Это известие не вызвало на лице лорда Рочестера ни малейшего признака заинтересованности.

— На самом деле, — продолжал он, словно вовсе не слушал ее, — именно я теперь ваш настоящий господин.

Он встретился с ней взглядом, и Роберт увидел, что лицо Миледи внезапно окаменело. Лорд Рочестер злобно улыбнулся.

— Вы прервали, Миледи, мои удовольствия. Вы прогнали моих шлюх. Я имею полное право заставить вас заменить мне их. Или у меня нет такого права, Миледи? Возможно, вы полагаете, что мне не по силам сделать вас своей шлюхой? У меня нет ни малейшего сомнения, что у вас в этом деле достаточная практика.

Миледи сжала кулаки, а потом с явным усилием заставила себя подавить гнев и отвернулась.

— Это верно, потому что вы унаследовали могущество Паши, — прошептала она, — но это и обязывает вас сейчас же ехать с нами, чтобы найти книгу и посмотреть, сможете ли вы прочитать ее.

Лорд Рочестер зевнул.

— Я не в настроении.

Роберт шагнул вперед и встал рядом с Миледи. Он держался за живот, потому что на крыльях удовольствий лорда Рочестера к нему вернулась его боль.

— И тем не менее вы знаете, — холодно сказал он, — что время уходит.

— Пусть себе уходит, — сказал лорд Рочестер, снова зевнув. — Ибо, как я только что сказал, сеньор, употребленный дьяволом, я не в настроении.

Он потянулся, потом вздохнул так, будто дело, которым его вынудили заниматься, стало вдруг совершенно невыносимым.

— Отправляйтесь оба в Лондон, — приказал он, — и отыщите книгу. Придержите ее для меня. Чума, говорят, пошла на убыль, и двор вскоре вернется в Уайтхолл. Я вернусь вместе со всем двором. Доброго вам пути, и приготовьтесь к моему прибытию. Именно так приспешникам надлежит служить своему лорду.

Миледи глубоко вздохнула. Роберт видел, как ее рука скользнула под плащ, и вспомнил об изящном клинке, который она всегда носила с собой, подумав, что она готова выхватить его из ножен. Но она снова сдержала ярость, медленно повернулась и направилась к двери, однако тут же остановилась и повернулась лицом к лорду Рочестеру.

— Продолжайте предаваться своим удовольствиям, — заговорила она вдруг шипящим шепотом, — пока еще вы способны на это, милорд. Не за горами то время, когда вам станет трудно находить оправдание безрассудству и гордости. Ибо радости нашей с вами породы, если наслаждаться ими слишком безудержно, становятся подобными жалу пчелы: однажды потеряв его, навсегда остаешься только мухой-жужжалкой.

Еще мгновение она смотрела на него изучающим взглядом, а затем внезапно сделала реверанс.

— До встречи в Лондоне, милорд. Мы будем ждать вас с нетерпением.

«…Обманутый, карабкается с болью

На горы прихотей, обременивших мозг;
Споткнувшись, падает от мысли к мысли
Вниз головой в сомнений море…»

Граф Рочестер. «Сатира на человечество»

Они уехали той же ночью. Ярость Миледи не утихла. Она была не просто ледяной — к ней, казалось, примешивалось какое-то лихорадочное нервное возбуждение. Она то и дело выглядывала из окна кареты, с нетерпением считая верстовые столбы. Роберт никогда прежде не видел ее такой взволнованной и терялся в догадках: что же все-таки она надеялась извлечь из книги, которую когда-то хотела уничтожить? В ее сердце определенно не осталось места для памяти об их былой любви. Прежде она время от времени брала его за руки или опускала его голову себе на колени и поглаживала волосы. Теперь он видел по ее глазам, что эта игра прекратилась, что танец закончился. Книга, только книга! Она не думала ни о чем, кроме книги. Проникаясь ее тревогой, Роберт чувствовал, что сомнения и страхи, подобно полчищам саранчи, вновь стали пожирать ростки его недавно возродившейся надежды.