Избави нас от зла

Я прикоснулся к пальцу кончиком языка. Сияние, разлившееся в воздухе, сразу же стало более жарким, я почувствовал, как оно рябило и ласково поглаживало мое воображение и мысли. И я знал, что, если захочу, смогу сделать власть этого сияния своей. Но я помнил предостережение Странника не использовать его дар с чрезмерной расточительностью. Поэтому я поднялся на ноги и почувствовал, что сияние стало гаснуть. Я достал из-под кучи тряпья, на которой лежал, когда очнулся, тыкву-горлянку и мешки с едой, перегрузил все, что могло потребоваться, в один из двух мешков, полностью освободив второй, потом наполнил тыкву из лужи крови, сгреб останки зародыша и бросил их в пустой мешок. Покончив с этим, я стал спускаться по склону горы в направлении дивной зелени, деревьев и видневшегося вдали серебристого ручья, ощущая в себе незнакомую мне, дававшую радость силу. Меня не оставляло чувство, что все мои вены наполнены светом.

Вскоре я дошел до ручья и двинулся вниз по его течению, прыгая с валуна на валун, огибая громадные обломки горной породы. Я помнил, что во время путешествия вверх по реке у подножия холмов мы наткнулись на индейское поселение. Добравшись до него, я смог пополнить запас провизии и обзавестись лодкой. После этого я смог передвигаться гораздо быстрее. Но, как выяснилось, к моему великому огорчению, больше никаких поселений мне не повстречалось; не было видно и самих индейцев. Правда, попадались расчищенные от леса участки, но на всех буйно разрослась молодая поросль, а почва местами выглядела обугленной. Я снова начал недоумевать, сколько прошло времени, как долго я находился без сознания. Однажды вечером я с удивлением увидел впереди на берегу реки частокол, а сразу за ним — заброшенные, полуразвалившиеся бревенчатые дома. Я причалил к берегу и прошелся по пустым улицам. Так же как попадавшиеся мне раньше расчищенные участки, они были засыпаны пеплом и зеленели молодой порослью. И все же я был совершенно уверен, что на пути вверх по реке нам не попадался подобный форт. Здесь не было никого, кроме живших в лесах индейцев, — я был уверен в этом.

Уже было недалеко до того места, откуда мы с вампиром отправились в путешествие к холмам. Когда я доплыл до него, меня не удивило, что это поселение оставлено так же, как и все другие. Было поздно, и я вытащил каноэ на берег, намереваясь устроиться на ночлег. Но прежде чем лечь, я развязал мешок и положил его у кромки берега. Дул легкий ветерок, едва колыхавший траву. Я надеялся, что он способен донести любой запах.

Краснокожий пришел ко мне на исходе ночи. Внезапно проснувшись, я обнаружил его, как и в прошлый раз, сидевшим возле меня. Он смотрел на меня сверху вниз.

— Так вы встретились с ним? — тихо спросил он. — Повидались с Кетаном?

Я привстал, потом жестом показал на мешок.

— Много времени прошло с тех пор, как я оставил вас среди снегов.

— Сколько? — прошептал я.

Он окинул меня взглядом.

— Миновало, — негромко ответил он, — двенадцать зим. И с этими зимами ушло так много других вещей.

Он набрал в руку горсть земли и развеял ее по ветру, наблюдая, как вода реки покрывалась оспинами падавшей грязи, и бормотал непонятные мне слова. Потом снова взглянул на меня.

— Я мог бы сказать и больше, — прошептал он, — если бы вы понимали мой родной язык, но я вынужден говорить на нем с самим собой.

Он помолчал.

— Теперь я жалею, что не пошел вместе с вами на встречу с Кетаном.

Я ничего не сказал ему о том, что Странник говорил о будущем его расы, но протянул ему мешок.

— Попробуйте это, — потребовал я.

Он хмуро взглянул на меня и спросил:

— Зачем?

Я объяснил ему тайную природу власти этого мешка.

— Запах гнили, — пробормотал он, но погрузил палец в кровь совершенно так же…

Голос Ловеласа неожиданно прервался, и он улыбнулся. Он протянул руку к мешку, который лежал на постели, и поставил себе на колени, потом прищурился и продолжил:

— Вкус содержимого этого мешка, милорд, заставил его поперхнуться. Затем он оскалил зубы от внезапной боли и неверия, застонал, зашатался и упал к моим ногам. Он все время царапал себе горло, словно хотел разодрать его и подставить холодному ветерку.

— Неужели? — усомнился лорд Рочестер, глядя на мешок. — Мне кажется, самым простым снадобьем в данном случае ему могла послужить кровь!

— Естественно, — согласился Ловелас, пожав плечами. — Я попытался избавить его от мучений кровью. Как когда-то краснокожий сделал это для меня, я надрезал запястье и прижал руку к его губам. Однако ему необходимо было нечто большее. Он, задыхаясь, успел шепнуть мне на ухо, до того как потерял способность что-либо ощущать, что в нескольких милях вниз по реке есть форт, а затем его конвульсии снова возобновились.

— Вам удалось раздобыть для него лекарство?

— Я решил позаботиться об этом, но, когда я вернулся к краснокожему, которого оставил в лодке, его жар достиг такого неистовства, что я был уверен в его скорой… смерти.

Последнее слово, казалось, осталось висеть в воздухе, а лорд Рочестер продолжал пристально смотреть на мешок. Потом он внезапно тряхнул головой и насмешливо улыбнулся.