Избави нас от зла

— И все же он не умер, Ловелас. Или в конце концов умер? Ведь он был бессмертен, был вампиром, которому не суждено умереть!

— Вы не можете этого знать, милорд. Я видел его конвульсии и его крайнюю слабость собственными глазами. Если бы я вовремя не принес ему кровь, он был бы мертв.

Лорд Рочестер презрительно рассмеялся.

— И это заявление, Ловелас, является основой всей вашей похвальбы?

— Да, это заявление, милорд, и еще то, что находится у меня в мешке.

Он поднял его вверх, очень нежно поцеловал и опустил на пол возле своих ног.

— Ведь мне не надо рассказывать вам о таинственном содержимом этого мешка.

— В одном ваш варвар был прав: воняет оно действительно гнилью.

Ловелас насмешливо улыбнулся.

— В таком случае не соблазнитесь ли вы испытать иные его свойства?

— О, наверняка, если только вы дадите мне ручательство, что сами видели смерть кого-то из подобных мне от одного только вкуса того, что там у вас спрятано.

— Я сказал, милорд, что краснокожий выжил, но могу поклясться, несмотря на это, что вас этот вкус уничтожит.

— Откуда вам знать?

— Даже не окажись этот яд смертельным… — Ловелас пожал плечами, — есть и другие способы.

— А за эти другие способы вы можете поручиться?

— Несомненно, милорд. Но… терпение, — ответил он и поднял руку, требуя внимания. — Ведь я еще не закончил свою историю.

— Что же, — не удержался от колкости лорд Рочестер, опускаясь на подушки, — к нашим услугам мир и все его время. Продолжайте. Так вы говорите, краснокожий, как я и предполагал, не умер?

— Нет, не умер, — подтвердил Ловелас с едва заметной улыбкой. — Но не забывайте, милорд, что он едва прикоснулся к яду, поэтому основой для его выздоровления мог послужить какой-нибудь житель форта… В конце концов он поднялся на ноги и вскоре сам добыл себе свежую кровь. Пока он кормился, я сказал ему, что отбываю на следующий день, потому что горю нетерпением немедленно вернуться в Англию, к Миледи. Краснокожий понимающе кивнул, а потом посоветовал мне быть осторожным, потому что за мной якобы все еще охотились какие-то люди. Когда я спросил, что он имел в виду, он ответил, что недавно в форт приехал мужчина из Нью-Йорка и спрашивал, не видел ли кто-нибудь меня или не знает ли, какова моя судьба. Меня озадачили эти новости, потому что я не мог себе представить, какой интерес могло представлять для этого мужчины убийство, совершенное в поселке Марблхэд более десятка лет назад. Я спросил краснокожего, куда подевался тот мужчина. Он только улыбнулся в ответ, потом закончил свою трапезу и отвел меня на дорогу, пролегавшую недалеко от реки. На другой ее стороне в небольшой пещере был спрятан труп.

— Вот куда он подевался, — с прежней широкой улыбкой на лице сказал краснокожий. — Теперь ему не найти вас никогда.

— Я присел возле трупа. На его шее был тощий кожаный мешочек, покрытый толстым слоем плесени, но хорошо сохранившийся. Я снял мешочек с трупа. Внутри оказался листок бумаги, сложенный втрое и скрепленный печатью. Когда я вскрыл письмо, оказалось, что от сырости чернила расплылись. Я оставил письмо и снова пошарил в мешочке. Там больше не было ничего, кроме колечка. Я вынул его и поднял так, чтобы на него падал свет, и тут меня охватило изумление, едва ни лишившее сил. Сначала я был уверен, что ошибся, но снова поднес кольцо к свету. Ошибки не было. Смысл того, что означало это кольцо, не мог исчезнуть так же легко, как чернила на отсыревшей бумаге. Оно блестело не менее ярко, чем на пальце Миледи, когда я целовал его в последний раз.

Лорд Рочестер вздрогнул при внезапном упоминании этого имени.

— И на трупе не оказалось никакого другого ключа к разгадке дела, которым занимался тот парень? — спросил он мрачным голосом.

— Ничего, кроме этого кольца и печати на письме.

— Что же вы предприняли?

— А что, милорд, надо было, по-вашему, делать? Я сразу же отправился в Нью-Йорк.

— И многое вы смогли там выяснить?