Избавление

Человек брел, спотыкаясь, к тому дереву, на котором я сидел несколько секунд назад. В тот момент, когда я выглянул, он находился от дерева метрах в четырех, пытаясь поднять винтовку, которая никак не поднималась. Выглядело это так, будто он возится с чем-то очень длинным, вертлявым – вроде шланга. Он выстрелил еще раз, но выстрел ушел в землю, в метре перед ним. Верхняя часть его груди была залита чем-то темным; он таял и оседал, и я увидел стрелу, болтающуюся у него в спине, чуть пониже шеи, стрела была полностью окрашена красным. Она, очевидно, пройдя его насквозь, зацепилась на нем лишь самым концом, тем местом, где находится выемка для тетивы; теперь она легко по всей своей длине вздрагивала при каждом его движении. Человек осторожно опустился на колени; рот открылся, и из него полилась кровь. Было такое впечатление, что она фонтаном бьет из земли, прямо ему в рот, – в ней был напор жидкости, под давлением вырывающейся из недр. Это напоминало родник, который вдруг забил – после того, как был резко сдвинут запиравший его камень. Умирай, молил я, умирай. Боже мой, умирай, умирай! Умри наконец!

Я, соскользнув с каменной глыбы, завалился на правый бок и вытянулся на камнях, прижавшись к ним щекой. Что это со мной, спросил я себя, когда камень под головой стал важно и тяжело поворачиваться, будто собирался подняться с земли. Я повернул голову и, посмотрев на свой левый бок, увидел, что стрела, та, вторая, искривленная, торчит из меня, а с нее свисает поломанный лук; стрела не полностью вышла из держателя на луке и этим его удерживала при себе.

Я наклонил голову – и ушел. Куда? Я с облегчением устремлялся вдаль; я смутно видел себя самого, переворачивающегося в воздухе, исчезающего в тумане, машущего рукой на прощание...

А потом – ничего.

А потом – опять ничего, но уже другого рода, и из этого другого ничто я поднял голову и в удивлении осмотрелся. Прямо передо мной – впрочем, на некотором расстоянии – на четвереньках стоял какой-то человек, которого рвало кровью. Если бы не кровь, то это выглядело бы так, как будто он, приняв в гостях у друга немного лишнего, отправился в туалет и, стараясь ничего не испачкать, аккуратно наклоняя голову, потоком блевотины метит в унитаз. Я снова опустил голову на камень и опять провалился куда-то.

* * *

В тех местах, куда я отправился, стало не хватать воздуха, и я вернулся. Мое дыхание наталкивалось на твердый камень, и мне было трудно дышать. Я поднял голову, потом веки – но человека, стоящего на четвереньках, глаза не увидели. Я, наверное, так бы и оставался лежать там вечно, если бы не это загадочное исчезновение – это оно заставило меня окончательно очнуться и что-то предпринять.

С большим трудом я приподнялся и стал осматривать себя самого. Стрела вошла в плоть моего бока сантиметра на три – но шла онине вглубь, а внутри тех жировых отложений, что уже стали накапливаться из-за возраста и сидячего образа жизни. Мне нужно было либо разрезать кожу и вытащить стрелу, либо протолкнуть ее дальше – с тем, чтобы наконечник вышел наружу. Стараясь быть максимально осторожным и не делать лишних движений – и все же при каждом движении у меня внутри все сжималось от боли, и мне хотелось выть и звать на помощь, – я оборвал оперение. А затем, сцепив зубы, стал проталкивать ее сквозь себя, надеясь, что наконечник выйдет наружу и я смогу вытащить всю стрелу. Стрела продвигалась, но медленно; я подумал о всей той краске, которая облезает со стрелы и остается в ране, но избежать этого все равно никак не удалось бы. Я облизал пальцы и обмазал древко слюной, надеясь, что такая смазка поможет. Поначалу действительно помогла, но потом стрела перестала поддаваться моим усилиям, остановилась, и больше сдвинуть ее я не мог. Я чувствовал – еще одно небольшое усилие и я потеряю сознание.

Я вытащил нож из ножен, обрезал нейлон комбинезона вокруг рань; и взглянул на свой бок. Просто взглянул, и все. Но смотреть оказалось более пугающим и болезненным, чем проталкивать стрелу сквозь себя с закрытыми глазами. Наконечник вспорол кожу и тело – он был сконструирован так, чтобы наносить именно такие раны – и вошел в меня; он был во мне.Когда я попытался снова сдвинуть стрелу с места, тело вокруг древка дернулось, рана приоткрылась жалостливо, как ротик. Я приложил нож к телу немного выше раны – место, куда вошла стрела. Режь сверху вниз, сказал я вслух. Режь так, чтобы вытащить наконечник, а рану промоешь потом в реке. Так будет лучше, парень, чем оставлять стрелу в боку.