Избавление от КГБ

Тогда же 12 ноября, в Грозном, был задержан сотрудник одного из райотделов КГБ ЧИР майор Виктор Толстенев. В теленовостях в тот вечер сотрудник местного ОМОНа заявил, что судить Толстенева будет народ. Наутро труп майора был доставлен в морг. Вопиющее преступление! Но для российских «чекистов», с 4 сентября подчиненных непосредственно КГБ РСФСР, по наущению известных кадров «виновным» вновь оказался Центр, а значит, Бакатин. В телеграммах из областных, краевых, республиканских управлений КГБ, которые обильно цитировались в газетах, меня упрекали в бездеятельности и «попустительстве убийцам». А Ставропольское управление (которое, кстати, как и Чечено-Ингушское, подчинялось не Центру, а России) выразило Бакатину недоверие. Дело не во мне. Есть определенные нравственные принципы и порядочность. Можно подумать, что кто-то посчитался с мнением КГБ, когда вводил в Чечне чрезвычайное положение, заранее обреченное на провал и вызвавшее только обострение отношений между народами. Неудивительно, что и генерал Дудаев также обвинял КГБ СССР в провоцировании конфликта в ЧИР.

Вот уж поистине неистребимая привычка все свои собственные ошибки валить на КГБ.

Из письма Дудаеву: «Ваше заявление в интервью «Независимой газете» (№ 153) о некой моей причастности к событиям в Чечено-Ингушетии вызывает у меня по меньшей мере удивление. Со всей ответственностью заявляю, что каких-либо действий в Вашей республике по моему указанию или с моего ведома не предпринималось.

Выступая принципиальным сторонником решения политических, национальных и иных проблем только мирным путем, за столом переговоров, полагаю, что это особенно важно в таких сложных процессах, как обретение суверенитета и самостоятельности. Не силовое давление, а только здравый смысл, благоразумие, полное соблюдение прав человека могут обеспечить свободное развитие всех народов страны.

Вместе с тем хотел бы обратить Ваше внимание на недопустимость фактов самосуда над кем бы то ни было, тех действий, которые привели к трагической гибели В. Толстенева».

В случае с Чечено-Ингушетией как в капле воды отразилась вся сложность и противоречивость моего положения все эти месяцы работы на Лубянке. Люди, даже облеченные властью, по-прежнему по инерции считали КГБ Союза (МСБ) ответственным за все, что происходит в любой точке СССР. Хотя республики стали самостоятельными, КГБ изменился и никакого прямого влияния на ситуацию в каком-либо регионе страны оказывать уже не мог. Но при любой конфликтной ситуации сыпались одновременно обвинения либо в недоработках МСБ («Куда Бакатин смотрит?»), либо в происках МСБ («комитетские провокации из Москвы»). Положение постоянно виноватого неизвестно за что — не из самых приятных. Противно, но что поделаешь. Не без основания приобретенная давнишняя привычка всю политическую грязь «валить» на КГБ долго, наверное, еще будет жить. Даже тогда, когда новые спецслужбы ничего общего со старым КГБ иметь не будут.

Пока пресса выискивала столь любимые ею «непримиримые противоречия» между КГБ Союза и России, а политики искали, на кого бы свалить вину за политические трудности, неуклонно шел процесс наращивания российских структур безопасности.

Я считал нецелесообразным раскалывать отдельные управления КГБ на союзную и республиканскую части. За исключением тех случаев, когда это было неизбежно (например, контрразведка, которой, как предполагалось, должны были заниматься и республиканские, и межреспубликанские органы), управления и отделы либо целиком переходили в КГБ России, либо оставались в МСБ. По моему убеждению, всегда можно было бы договориться о задействовании возможностей МСБ в мероприятиях КГБ России и наоборот.

1 ноября 1991 года в целях ускорения формирования структур Комитета госбезопасности РСФСР я приказал передать ему полностью 7-е Управление КГБ СССР, 12-й Отдел, Следственный изолятор, ряд служб Оперативно-технического управления, Военно-строительное управление с инженерно-строительными частями, военно-строительными отделами с имеющейся штатной численностью и личным составом, вооружением и техникой. Было установлено, что порядок использования сил и средств наружного наблюдения, оперативной техники определяются отдельным соглашением между Межреспубликанской службой безопасности и КГБ РСФСР, которое было накануне подписано Олейниковым и Иваненко.

К 26 ноября, когда был издан Указ Президента РСФСР № 233 «О преобразовании Комитета государственной безопасности РСФСР в Агентство федеральной безопасности РСФСР», в центральном аппарате российской службы безопасности работали 20 тысяч сотрудников и 22 тысячи — на местах. Это была уже полноценная организация, способная самостоятельно решать крупные задачи.