Изборник

А блаженный тем временем трясся в ознобе и пылал в жару и, уже совсем обессилев, лег на постели своей и промолвил: «Да будет воля божья, что угодно ему, то пусть и сделает со мной! Но, однако, молю тебя, владыка мой, смилуйся над душой моей, пусть не встретит ее коварство дьявольское, а примут ее ангелы твои и сквозь препоны адских мук приведут ее к свету твоего милосердия». И, сказав это, замолк, и говорить уже не в силах.

Братии же въ велицѣ скърьби и печали сущемъ его ради. Потомь онъ 3 дьни не може ни глаголати къ кому, ниже очию провести, яко многыимъ мьнѣти, яко же уже умрѣтъ, тъкъмо же малы видяхуть и́ еже сущю душю въ немь. Таче по трьхъ дьньхъ въставъ, и братии же вьсеи събьравъшися, глагола имъ: «Братие моя и отьци! Се, яко уже вѣмь, врѣмя житию моему коньчаваеться, яко же яви ми господь въ постьное врѣмя, сущю ми въ пещерѣ, изити от свѣта сего. Вы же помыслите въ себѣ, кого хощете, да азъ поставлю и вамъ въ себе мѣсто игумена?» То же слышавъше, братия въ велику печаль и плачь въпадоша, и по сихъ излѣзъше вънъ и сами въ себѣ съвѣтъ сътвориша, и яко же съ съвѣта вьсѣхъ Стефана игумена въ себѣ нарекоша быти, деместика суща цьркъвьнааго.

Братия же была в великой скорби и печали из-за его болезни. А потом он три дня не мог ни слова сказать, ни взглядом повести, так что многие думали уже, что он умер, и мало кто мог заметить, что еще не оставила его душа. После этих трех дней встал он и обратился ко всей собравшейся братии: «Братья мои и отцы! Знаю уже, что истекло время жизни моей, как объявил мне о том господь во время поста, когда был я в пещере, что настал час покинуть этот свет. Вы же решите между собой: кого поставить вам вместо меня игуменом?» Услышав это, опечалились братья и заплакали горько, и потом, выйдя на двор, стали совещаться между собой и по общему согласию порешили, чтобы быть игуменом у них Стефану, регенту церковному.

Таче пакы въ другыи дьнь блаженыи отьць нашь Феодосии, призъвавъ вьсю братию, глагола имъ: «Чьто, чада, помыслисте ли въ себѣ, еже достоину быти въ вас игумену?» Они же вьси рекоша, яко Стефану достоину быти по тебѣ игуменьство прияти. Блаженыи же, того призъвавъ и благословивъ, игумена имъ въ себе мѣсто нарече. Оны же много поучивъ, еже покарятися тому, и тако отпусти я́, нарекъ имъ дьнь прѣставления своего, яко въ суботу, по възитии сълньца, душа моя отлучиться от тѣлесе моего. И пакы же призъвавъ Стефана единого, учааше и́, еже о паствѣ святааго того стада, не бо и не отлучашеся от него, служа тому съ съмѣрениемь, бѣ бо уже болѣзнию лютою одьрьжимъ.

На другой день блаженный отец наш Феодосий, снова призвав к себе всю братию, спросил: «Ну, чада, решили вы, кто достоин стать вашим игуменом?» Они же все отвечали, что Стефан достоин принять игуменство после Феодосия. И блаженный, призвав Стефана к себе и благословив, поставил его вместо себя игуменом. А братию долго поучал слушаться его и отпустил всех, назвав им день смерти своей: «В субботу, после восхода солнца, покинет моя душа тело мое». И, снова пригласив к себе одного Стефана, поучал его, как пасти святое то стадо, и тот уже больше не отлучался от него и смиренно прислуживал Феодосию, ибо становилось тому все хуже.

И яко же пришьдъши суботѣ и дьни освитающу, посълавъ блаженыи призъва вьсю братию, и тако по единому вься цѣлова, плачющася и кричаща о разлучении таковааго имъ пастуха. Блаженыи же глагола имъ сице: «Чада моя любимая и братия! Се бо и утробою вься вы цѣлую, яко отхожю къ владыцѣ, господу нашему Исусу Христу. И се вамъ игуменъ, его же сами изволисте. Того послушаите, и отьца того духовьнааго себѣ имѣите, и того боитеся, и по повелѣнию его вься творите. Богъ же, иже вься словъмь и прѣмудростию сътвори, тъ васъ благослови и сънабъди от проныриваго без бѣды, и неподвижиму и твьрьду, яже къ тому вѣру вашю да съблюдеть въ единоумии и въ единои любъви до послѣдьняаго издыхания въкупѣ суще. Даи же вамъ благодать, еже работати тому бес прирока, и быти вамъ въ единомь тѣлѣ и единѣмь духомь въ съмѣрении сущемъ и въ послушании. Да будете съвьрьшени, яко же и отьць вашь небесьныи съвьрьшенъ есть. Господь же буди съ вами! И о семь же молю вы и заклинаю: да въ неи же есмь одежи нынѣ, въ тои да положите мя тако въ пещерѣ, иде же постьныя дьни прѣбываахъ, ниже омываите убогаго моего тѣла, и да никъто же от людии мене, нъ вы едини сами да погребете въ прѣжереченѣмь мѣстѣ тѣло се». Си же слышавъше братия от устъ святаго отьца плачь и сльзы изъ очию испущааху.