Изборник. Памятники литературы Древней Руси

Генваря въ 2 день, свитающу дню, призва отца духовнаго и причастися святыхъ таинъ. И седе, призва дети и рабы своя и поучивъ ихъ о любви, и о молитве, и о милостыни, и о прочих добродетелехъ. Прирече же и се: «Желание возжелахъ аггельскаго образа иноческаго, не сподобихся грехъ моихъ ради и нищеты, понеже недостойна быхъ — грешница сый и убогоя, богу тако извольшу, слава праведному суду твоему». И повеле уготовити кадило и фимиян вложити, и целова вся сущая ту, и всемъ миръ и прощение дастъ, возлеже, и прекрестися трижды, обьвивъ четки около руки своея, последнее слово рече: «Слава богу всех ради, в руце твои, господи, предаю духъ мой, аминь». И предастъ душу свою в руце божии, его же возлюби. И вси видеша около главы ея круг златъ, яко же и на иконехъ околъ главъ святыхъ пишется. И омывше, положиша ю в клети,[1522] и в ту нощь видеша свътъ и свеща горяща, и благоухание велие повеваше ис клети тоя. И вложьше ю во гроб дубовъ, везоша в пределы Муромския, и погребоша у церкви праведнаго Лазаря подле мужа ея, а до церкви Лазореве 4 версты от града, в лето 7112 [1523] генваря въ 10 день.

Потом поставиша над нею церковь теплую во имя архистратига Михаила. Над гробомъ ея лучися пещи быти.[1524] Земля же возрасташе над нею по вся лета. И бысть в лето 7123 [1525] августа въ 8-й день преставися сынъ ея Георгий. И начаша в церкви копати ему могилу в притворе межъ церковию и печию, — бе бо притвор той без моста[1526],- и обретше гроб ея на верху земли цел, невридимъ ничим. И недоумевахуся, чий есть, яко от многих летъ не бе ту погребаемаго. Того же месяца въ 10 день погребоша сына ея Георгия подле гроба ея и пойдоша в домъ, еже учредити погребателная. Жены же, бывшая на погребении, открыша гроб и видеша полнъ мира благовонна, и в той час от ужасти не поведа ничто же; по отшествии же гостей сказаша бывшая. Мы же, слышахомъ, удивихомся, и открывше гробъ, видехом, яко же и жены реша[1527] от ужасти, начерпахомъ мал сосудецъ мира того и отвезохомъ во град Муромъ в соборную церковъ. И бе в день видети миро, аки квасъ свеколной, в нощи же згустевашеся, аки масло багряновидно. Телеси же ея до конца от ужасти не смеяхомъ осмотрити, точию видехомъ нозе ея и бедры целы суща, главу же ея не видехомъ, того деля, понеже на концы гроба бревно печное лежаше. От гроба же пот печь бяше скважня, ею же гроб той ис пот пещья идяше на восток с сажень, дондеже пришед ста у стены церковныя. В ту же нощь мнози слышаху церкви тоя звон; и мнеша пожар, и прибегше, не видеша ничто же, точию благоухание исхождаше. И мнози слышаху, прихождаху, и мазахуся миромъ темъ, и облехчение от различныхъ недуг приимаху. Егда же миро то раздано бысть, нача подле гроба исходити перьсть, аки песокъ. И приходятъ болящии различними недуги, и обтираются пескомъ темъ, и облехчение приемлютъ и до сего дни. Мы же сего не смеяхомъ писати, яко же не бе свидетельства.

Сельскохозяйственные работы. Миниатюра.

«Лекарство душевное» (ГБЛ, собр. Долгова, № 54, л. 56)

Повесть об азовском осадном сидении донских казаков

Лета 7150[1528] октября в 28 день приехали к государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичу всеа России к Москве з Дону из Азова города донские казаки: атаман казачей Наум Василев да ясаул Федор Иванов[1529]. А с ним казаков 24 человека, которые сидели в Азове городе от турок в осаде. И сиденью своему осадному привезли оне роспись[1530]. А в росписи их пишет.