Изборник

На другой день шли мы и блуждали. И говорили мне проводники: «Не знаем, куда идем, владыка царь Александр! Вернемся, а не то попадем в места пострашнее этих». Я же не хотел возвращаться. Встречались нам и многочисленные шестиногие звери с тремя глазами, и звери с пятью глазами, длиной в десять локтей, и иные различные звери; и одни убегали от нас, а другие подходили к нам. Пришли мы в некую песчаную землю, где повстречались нам звери, похожие на диких ослов, длиной по двадцать локтей, и было у них не по два глаза, а по шесть, но видели только двумя. И были они не злы, а кротки. И многих других зверей убили воины стрелами. И, выйдя оттуда, пришли мы в страну, где обитали безголовые люди, говорившие на своем человеческом языке; были они волосаты, одевались в шкуры и питались рыбой. Ловили же рыбу они в море, возле которого жили, и приносили нам. Другие же приносили добытые в земле грибы, весом до двадцати пяти гривен. Видели мы и немало гигантских чудовищ, бродящих по земле. И то одни, то другие советовали мне вернуться, но я не соглашался, мечтая увидеть конец земли.

Оттудѣ убо шедше по пустыни, приидохомъ на море, к тому не видяще ничто же, ни птица, ни звѣри, но токмо небо и земля. Слънъца же уже не видѣхомъ, но въздухъ почерненъ до десятого дне. Пришедше же не в кое мѣсто помория, и шатры наша и плъкы наша поставиша, и влѣзохомъ в лодьи, и преехахомъ в нѣкыи островъ морскыи, недалече сущь от земля. В нем же слышахомъ рѣчь человѣческу, еллинскымъ языкомъ, глаголющих же не бѣ видѣти. Нѣции же от воинъ, искочивыи из лодьи, пребрѣдша на островъ, и абие каркину излѣзшю, въвлекоша ю́ въ воду. И, убоявшеся, обратихомся на землю.

Оттуда, пройдя по пустыне, пришли мы к морю, и не увидели там ничего: ни птиц, ни зверей — только небо и землю. Уже не видно было и солнца, вот уже десять дней, как шли мы во мраке. Придя же в приморскую страну, расставили свои шатры и расположили воинов, и, сев в лодки, переправились на некий остров, находившийся недалеко от берега. Доносились оттуда голоса людей, говоривших по-гречески, но самих их не было видно. Несколько воинов, выскочив из лодки, добрались до берега, но вдруг появились раки и увлекли их в воду. И в страхе вернулись мы на землю.

И пакы пошедше, приидохомъ за два дни въ страну, иде же слънъце не сияет, ту убо есть земля блаженныхъ.316 И хотящю ми видѣти и исписати мѣста та, начах поимати свои ми рабы и поити къ нимъ. Калисфенъ317 же, мои другъ, съвѣщася съ мною, да иду съ 40-ми дружины и съ стомъ отрокъ, и съ воины тысящу и 200. Вне же по пути узрѣхомъ ослица, имуща жребята, обуяты воискымъ плъкомъ. И тако внидохомъ въ путь темныи връстъ 15, и видѣхомъ нѣкако мѣсто, и бѣ на немъ источникъ светелъ, его же вода заблищашася, аки молниа. Възалкавъ же ся, въсхотех прияти хлѣба и призвахъ повара, и рѣхъ ему: «Приготови ны влагу». Он же, приимъ икру, и иде къ свѣтлому источнику омыти икру, и абие намокши в водѣ, оживѣ икра и избѣжа от руку повара, бѣ же вся земля та водна. Поваръ же бывшаго не повѣда.

И снова двинулись в путь, пришли через два дня в страну, где не светит солнце, ибо находится здесь земля блаженных. А так как захотел я увидеть и описать эти места, то начал собирать слуг своих, кто пошел бы вместе со мной. А Каллисфен, мой друг, посоветовал мне, чтобы взял я с собой сорок телохранителей, и сотню оруженосцев, и тысячу двести воинов. Вблизи дороги увидели мы ослиц с ослятами, и окружили их наши воины. И вошли мы во мрак, и прошли в полной тьме верст пятнадцать, и увидели светящийся ручей, вода которого блистала, как молния. Проголодавшись, захотел я хлеба и, подозвав повара, сказал ему: «Приготовь нам попить». Он же, взяв икру, пошел к светящемуся источнику, чтобы вымыть ее, но как только намокла икра, то ожила и ускользнула из рук повара, ибо повсюду текла вода. Повар же не поведал мне о случившемся.

Пакы же шедше верстъ 30, к тому поидохомъ, видѣвше зарю безъ слънъца и без луны и без звѣздъ. И видѣхъ два птича летяща, имуща обличив человѣческо, елиньскымъ языкомъ свыше зваста: «Почто ходиши по земли единаго бога, Александре! Възвратися, окаанне, на мѣста блаженыхъ и не можеши въступити! Възвратися убо, о человѣче, и по вданѣи тобѣ земли ходи, труда себѣ не твори». Трепетен же бывъ, добрее начахъ слушати гласа, данаго ми от птиць. Другыи же птичь пакы провѣща елиньскымъ языкомъ: «Молить ти ся, — рече, —въсточнаа страна и Порово царство побѣдою покоритися». И си рекъ птичь възлѣте. Азъ же умилихся; и држа ослица, вожда наша, предзряще на кола пакы звѣзднаа, и двѣма межи десятема днии изидохомъ противу гласу жребятину и матерь их. Мнози же от вои взяша, кождо еже обрѣтъ. И пришедшимъ къ свѣту намъ, обрѣтше злато чисто въземъше. Тогда же и поваръ исповѣда, како оживе икра. Аз же разгнѣвахся, мучихъ его».