Читаем Изборник полностью

Зборовской же избранное воинство, оружных людей многих изгуби. Его же слезна зряще, Сопега и Лисовской с своими воинствы подсмеваху: «Что ради не одолел еси лукошку? Исправися еще, толик еси храбр, не посрами нас! Разори, шед, лукошко сие, учини славу вечную королевству Польскому! Нам не за обычай приступы. Ты премудр, промышляй собою и нами»…


О ОТЧААНИИ ПОМОЩИ ЧЕЛОБЕЧЕСКИА И СКОРБЕНИЕ ПОБИВАЕМЫХ У ДРОВ И У ПРОЧИХ ПОТРЕБ


Многу же беду и многу напасть и кровь проливаему всегда зряще мучащейся во обители чюдотворца — паче же по последнем сем третием приступе на выласках, — и побивающе множество градских у добытиа дров за градом…

И мнозем руце от брани престаху: всегда о дровах бои злы бываху. Исходяще бо за обитель дров ради добытиа, и во град возвращахуся не бес кровопролитна. И купивше кровию сметие855 и хврастие,856 и тем строяще повседневное ястие.857 К мученическим подвигом зелне себе возбужающе, и друг друга сим спосуждающе. Иде же сечен бысть младый хвраст, ту разсечен лежаше храбрых возраст. И иде же режем бываше младый прут, ту растерзаем бываше птицами человеческий труп. И неблагодарен бываше о сем торг: сопротивных бо полк со оружием прискакаше горд. Исходяще же нужницы,858 да обрящут си веницы, за них же, и не хотяще, отдааху своя зеницы. Текущим же на лютый сей добыток дров, тогда готовляшеся им вечный гроб.

Во вратех же убо града всегда входяще и исходящей сретающе,859 глаголаху сице: «Чим, брате, выменил еси проклятыя дрова сиа, другом ли или родителем или своею кровию?»…


О БОЮ СО КНЯЗЕМ МИХАИЛОМ860 ПОЛЬСКИМ II ЛИТОВСКИМ ЛЮДЕМ И РУСКИМ ИЗМЕННИКОМ


Разрушителю бранем, князю Михаилу, приближшуся х Колязину монастырю…861

Литовские же гетманы и их полковники всеми полки своими устремишяся на руское воинство. И съступишяся обоих полцы, и бысть сеча зла, и сечахуся на многих местех, бьющеся чрез весь день. От оружейново стуку и копейного ломаниа и от гласов вопля и кричаниа обоих людей войска, и от трескоты оружиа не бе слышати друг друга, что глаголет. И от дымного курениа едва бе видети, кто с кем ся бьет. И яко зверие рыкающе, зле сечахуся на многих местех, бьющеся чрез весь день.

Солнцу же достизающу на запад, и возопишя вси нравославнии к богу со умилением, вопиюще от сердец своих: «Виждь, владыко, кровь раб твоих, неповинно закалаемых; тако же и ты, преподобие отче Макарие, помолися за ны к богу и помози нам!» И уже близ вечеру сущу, услыша господь молитвы раб своих; и нападе страх велий на врагов божиих; и ужасом великим одержими, в бегство устремишася. И побегошя, друг друга топчюще, гоними гневом божиим. Руские же полци гнашя литовских людей, секуще до Рябова монастыря862 и многих литовских людей побили и поранили, и нарочитых панов многих живых поймали. И с великою победою и одолениим возвратишяся под Колязин монастырь со многою корыстию…


О ПОБЕГЕ ГЕТМАНА СОПЕГЕ И ЛИСОВСКАГО


И генваря в 12 день гетман Сопега и Лисовской со всеми польскими и литовскими людьми и с рускими изменники побегоша к Дмитрову, никим же гонимы, но десницею божиею.

Толико же ужасно бежашя, яко и друг друга не ждуще и запасы своя мещуще. И велико богатство мнози по них на путех обретаху, не от хуждьших вещей, но и от злата и сребра и драгих порт и коней. Инии не могуще утечи и возвращающеся вспять и лесы бегающе, прихождаху во обитель к чюдотворцу, и милости просяще душям своим, и поведающе, яко «мнози видешя от нас велики зело два полка, гонящя нас даже и до Дмитрова». Чюдиша же ся вси о сем, яко от обители не бяше за ними никакой посылки…

ЛЕГЕНДАРНАЯ ПЕРЕПИСКА ИВАНА ГРОЗНОГО С ТУРЕЦКИМ СУЛТАНОМ

ПОСЛАНИЕ ТУРЬСКОГО ЦАРЯ САЛТАНА К ЦАРЮ И ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧЮ ВСЕА РУСИИ САМОДЕРЖЦУ


В лета 7054-го863 году. Избранному моему ратаю864 и тележному поганатаю,865 белому Ивану, великому боярину, ясельничему866 моему, руской области воздержателю, рускому князю, яко же и сродником твоим и братома.

Инорога рог, над цари царь, над князьми князь, вышняго бога Саваофа произволением867 страж гробу господню и печатник у вышняго престола, великий воин, крепким оружник мужеством и всем царем царь и советник восточные и северские страны, избранный во царех царь. Обнаженный мечь, неутолимый гнев возбуженным сердцем и разсуженным многим державам, неоградимый страхом, предложенный сердцем, златочестен и изообилованным всяким богатством, смиренным от вышняго просвещенным милосердием, драгий бисер, светлый на главе венец, прозорливый вся светлости белообразный, наказатель царских властей, светилник горняго Иерусалима и учитель воинственней силе, храбрый воин и исполненый всякой премудрости совершенный возрастом, непреклонная гордыня, прекрасный лицем, быстрое возрение очное, вышний закон, ключарь небесный, и непокоренным землям турским царь Салтан. Кланяяся и мню радоватися, пишу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы

Похожие книги

В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза