Изборский витязь

   - В таком случае скажи, - Ярослав выпрямился и расправил плечи, - что я - князь Новгорода, эта земля, на которой они живут, принадлежит Новгороду, они - подданные его, и я пришёл за данью!

Афанасий честно перевёл слова князя старику. Выслушав, тот окинул гордым независимым взглядом всадников и покачал головой:

   - Эмме туннэ, Новгородиаси. Синякяян рухтинас эт оле мейллэ митяян.

   - Что он такое говорит? - обеспокоенно шепнул Ярослав.

Корел поднял на него впервые растерянное лицо - он не знал, как передать то, что услышал.

   - Княже, старик говорит, что они не знают никакого Новгорода и тебя не знают тоже!.. - промолвил он.

   - То есть, как это - не знают Новгорода? - воскликнул Ярослав, горяча коня. За его спиной ватага новгородцев подхватила его возглас возмущённым гулом. - А ну, вызнай, кого они тогда знают? Чьи они данники?

Ответ старика переводить не требовалось. Ярослав уловил там всего одно знакомое слово - «свей».

   - Как - свеи? Это что - свейская земля здесь?

Старик заговорил - уверенно, важно и сердито. Афанасий еле успевал толмачить:

- Говорит он, что они раньше были вольные люди, а теперь они данники свейских земель... Приходили сюда две зимы назад люди оттуда, о богах говорили с ними - сказали, что их старые боги есть бесы и враги рода человеческого, крестили всех в новую веру... Про себя старик говорит, что его теперь по новой вере зовут Альбертом...

Ярослав скрипел зубами - надо же, опередили его проклятые свеи! А ежели ещё и тевтоны сюда заявятся?

   - Спроси - сам-то он кто тут? - процедил он.

Старик ответил.

   - Говорит, старейшина рода... Ещё говорит, что тут чужая земля и, если мы не уберёмся, то они помолятся своему новому богу, и тот позовёт против нас её хозяев, свеев.

Ярослав уже хотел было по своему обыкновению молвить что-то резкое, но вдруг передумал.

   - Спроси, где живёт его новый бог? - толкнул он носком сапога Афанасия в плечо.

Тот перевёл. Старик гордо развернулся и ткнул посохом в сторону всхолмия, что-то упрямо говоря. Ясно всё было и без перевода.

- Ах, там? - Ярослав даже прищурился и обернулся на своих дружинников: - А ну-ка, давайте, ребята! Покажем еретикам-свеям и этим дикарям, на чьей стороне нынче Бог!

Люди отпрянули в стороны с криком, когда дружинники, ударив коней, поскакали через селение. Охотники встретили их стрелами. Кто-то упал, поражённый в глаз или горло, но это только придало дружинникам ярости. Несколько мужиков, попытавшихся броситься наперерез лошадям, были смяты и покатились по снегу. Окружив частокол, воины без труда взяли его на копьё - воротина была снесена, и всадники прорвались внутрь.

Там оказался рубленный из брёвен и положенный на каменное основание католический костёл. Легко раскидав бросившихся было вперёд людей, дружинники ворвались внутрь.

В небольшом темном храме горел костерок и жир в глиняных плошках перед грубо вырезанным из дерева изображением распятого Христа. Возле статуи лежало подношение - замороженный тетерев, миска сушёных ягод и обмазанные чем-то бурым наконечники стрел.

Вслед за распахнувшими двери дружинниками в храм-святилище ворвались несколько человек. Один из них, совсем молодой парень, вцепился обеими руками в деревянного Христа и заголосил что-то высоким срывающимся голосом - должно быть, звал нового бога на помощь.

   - Неча тут голосить, ровно баба! - пробасил старший дружинник из взятого Ярославом десятка. Нагнувшись, он с усилием оторвал парня от статуи. - Чего делать-то с ними, княже?

Ярослав держался поодаль, не желая ввязываться в свару. Услышав голос дружинника, он махнул рукой:

   - Жечь!

Кто-то первым опрокинул плошку с жиром. Пламя вырвалось на свободу. Угли от размётанного костерка усыпали пол. Затлела подстилка из сушёного тростника, огонь схватил перья жертвенного тетерева. Через несколько мгновений пожар уже разгорался, и воины поспешили покинуть храм. В распахнутую дверь внутрь рванулся свежий воздух, заставив огонь разгореться жарче.

Увидев первые клубы дыма, селяне заголосили. Женщины попадали на колени, мужики покрепче схватили сулицы и луки. Старейшина, первым заговоривший с Ярославом, вскинул руки и тонко закричал.

В следующий миг мужики скопом бросились на дружинников. Те не стали ждать приказа воеводы и схватились за оружие.

Короткая сшибка кончилась, не успев начаться. Дружинников вместе с пешими новгородцами было примерно равное число с селянами, но первые же нанесённые мечами раны заставили емь попятиться.

Однако не все отступили - тот парень, что цеплялся за статую, с отчаянным боевым кличем устремился прямо на коня Ярослава, считая его виновником гибели их нового бога.

Князь не дрогнул, только вскинулся на дыбы конь, а парня, сбили с ног двое дружинников, выхватили из его руки сулицу, и один из них уже занёс над парнем меч.

   - Ялкяяхян! - раздался отчаянный крик, перекрывший гомон народа и дружинников. Старик, опираясь на посох, дрожащими руками тянулся к поверженному, умоляюще косясь то на мечи, то на князя.

   - Ялкяяхян таппако, - бормотал он робко и моляще, - хювят ихмисет, минуи пойкаани, пююдян тэйтя!