Изборский витязь

На четвёртый день пути князьям донесли, что вернувшиеся из зажитья дружинники приехали не одни - по дороге встретили обоз местных жителей и вместо того, чтобы разбить их, доставили к князьям.

   - Только полона нам сейчас не хватало, - проворчал Ярослав, когда мечник Василий доложил ему об этом. - Вот ведь горячие головы! Что нам с ними делать?

   - Княже, ливонцы передают, что они нарочно искали тебя, - объяснил Василий Любимович. - Посланы они были своим народом к тебе со словом!

Князья переглянулись. Владимир Псковский с трудом натягивал на лицо улыбку. Он не знал, кто в посольстве, но почему-то подумал про сына и зятя - отчаянно не хотелось драться против своих. Кроме того, он знал в Риге слишком многих. Его почти наверняка узнают или догадаются, что это он. Но Ярослав был оживлён.

   - Посольство! - воскликнул он. - Это хорошо!.. Послушаем, о чём говорить станут!.. Прикажи-ка проводить их сюда!

Василий ушёл распорядиться, а князья устроились в походном шатре Ярослава.

Всего в посольстве было до смешного мало народу - пятеро человек, но сопровождало их до трёх десятков слуг. Когда они вошли в шатёр и раскланялись, Владимир Мстиславич напрягся и даже чуть привстал с лёгкого стольца, но перевёл дух и откинулся на спинку - ни одного знакомого, лица.

Дождавшись, пока вышколенные слуги принесут гостям сиденья, разольют вино в честь встречи и бесшумно исчезнут, глава посольства, осанистый воин с морщинистым лицом и ярко горящими небесно-голубыми глазами, по всему видно - воевода, поднялся и церемонно, но с достоинством поклонился обоим князьям.

   - Мы - послы из города Эзеле. Совет старейшин нашего города прослышал о вашем походе - важно заговорил он, - и послал нас, меня и иных выборных граждан, - посол указал на остальных, - дабы приветствовать русских князей на землях Ливонии и уверить их в том, что Орден Меченосцев не желает ссоры с русскими землями и готов доказать это!

Витязь говорил по-русски чисто, но слишком правильно, тщательно выговаривая каждое слово. Губы его при этом смешно двигались, но выражение холёного строгого лица оставалось холодным и отчуждённым.

   - Явились мы не в ваши владения, а на земли, которые искони принадлежат Руси и платят дань Новгороду и Пскову, - ответил Ярослав. - Живущие здесь ливы и эсты позвали нас, и мы пришли, дабы помочь нашим соседям... Дошли до нас слухи, что в здешних краях люди ваши притесняют местных жителей, данников Руси. Восстановить древние права и справедливость явились мы!

Услышав эти слова, эзельцы даже привстали.

   - Да простит нас великий русский король, - не столь чисто, но горячо заговорил один из них, оказавшийся монахом по имени отец Феодорих, - но мы не есть понимать, что значит притеснения!.. В земли Ливонии есть мир и покой! Великий магистр Вольквин фон Винтерштеттен просит заверить великого короля, что здесь нет обиженный народ! Здесь всё тихо! Явление же войско великий король в мирный край есть начало войны!.. Орден ответит на нападение!.. Есть другая земля, где есть война и нужна помощь великий король. Мирный город Эзеле просит сказать тебе: слушай голос разума, не нарушай мир на земле Ордена!

Глава 4

Посол говорил долго и красиво. Когда отцу Феодориху не хватало слов, ему на помощь приходил лучше знающий русский язык его спутник, воевода. Эзельцы в один голос уверяли, что в Эзеле царит мир и покой и приход большого войска русских может повлечь за собой нежелательные последствия.

Указывали, что в Ливонии князьям вообще делать нечего, но в Гарийской, Ревельской и Ервенской земле, подчинённой Дании, можно стяжать себе славу. Данию разбить много легче, говорили они, сейчас она слаба, поскольку её король Вольдемар Второй[211] ныне в плену. Отвоевав у Дании её владения, русские князья совершат благородное и угодное Богу и всей земле деяние. В доказательство истинности своих слов поднесли дары Ярославу и Владимиру - по мечу с богато украшенными гардами, золотые чаши, фряжское вино и украшения из янтаря. Не были забыты и их бояре и воеводы - ни один не мог считать себя обиженным или униженным недостаточно дорогим подарком.

Было ясно, что эзельцы всеми силами хотят убедить князей не ходить дальше. Ярослав прекрасно понимал, что вызвано это огромной численностью его войска - тысяч двадцать воинов, не меньше, стояло под княжескими стягами. С такой силой должны посчитаться в Риге, коли придётся осаждать город. Но с другой стороны - немецкие рыцари могут ждать подмоги, а датчане, такие же враги русских, её не допросятся и не получат. Справиться с ними будет легче - а там черёд дойдёт и до Ордена: известно, что врага проще разбить по частям.

Но неожиданно на сторону эзельских послов встал Владимир Псковский. То ли соблазнённый дарами, то ли припомнив, что придётся идти против сына, он, улучив момент, стал уговаривать Ярослава послушать эзельцев. В самом деле - мятежные города находились чуть в стороне, остров Саремаа[212] вообще оставался сбоку. Всю Ливонию всё равно не покорить, а вот отобрать у неё часть, отпадающую от рыцарей, - это можно было попытаться.